Я до сих пор не понимаю, почему всё так произошло. У неё был мягкий, покладистый характер. Она никогда не скандалила, не устраивала истерик, всегда шла навстречу всем моим пожеланиям. Я не знал сцен ревности. Она была не болтлива и не досаждала мне пустыми разговорами. Мы проводили вместе много времени и при этом совсем не надоедали друг другу. У нас был отличный секс – она была открыта всему новому и не отказывала мне никогда и ни в чём. Словом, она была идеальна. Возможно, наши отношения были слишком ровные, без огонька, но я не придавал этому большого значения. Я знал наверняка, что ей хорошо со мной. Время, проведённое вместе, пролетело быстро, как один долгий счастливый день, спёкшийся из жарких летних месяцев.

***

Несколько лет назад я выгодно продал свой бизнес и решил отдохнуть от бесконечной суеты и нервотрёпки, которыми сопровождается зарабатывание денег. Я оставил всех своих друзей, знакомых, женщин, сменил телефонный номер, забросил профиль в соцсетях. Снял дом медового цвета с голубыми ставнями недалеко от Кадне, арендовал израненный в боях за парковку автомобиль и сбежал от прошлого в цветущий Прованс. Передохнуть, перезагрузиться, переосмыслить себя. Так началось новая весна моей жизни.

Утром, выходя на веранду, я любовался на белозубую улыбку Люберонских гор, сияющую на ярком южном солнце. С головой погружался в шумное многоголосье провансальских рынков в Апте, Кавайоне, Л'Иль-сюр-ля-Сорг, и выныривал оттуда ближе к обеду, закупившись оливками, сырами и колбасами. Днём кружился, как в детстве, на каменной карусели домов вокруг площадей средневековых городов. Смотрел, как Прованс тянет свои длинные, в пигментных пятнах, платановые руки к голубому небу и щекочет ими белоснежные облака. Сидя за столиком кафе, наблюдал уличные сценки в любительском исполнении случайных прохожих и играл в них себя. Вечером ловил дыхание ветра в кронах оливковых рощ и слушал медитативные концерты цикад. А потом, до краёв наполненный впечатлениями от прожитого дня, растворялся в сверкающем звёздами чёрном, сажистом небе, которого мне так не хватало в большом городе. За несколько месяцев я научился различать все оттенки розового: от лососёвого до цветущей айвы – и жить медленно, смакуя каждый день. Видимо, тогда я понял, что моё любимое время года – тёплый день в Провансе с холодным вином в бокале.

Я не испытывал ни ностальгии, ни одиночества. Мне было достаточно короткого необязательного общения в магазинах, ресторанах и на рынках. За долгие годы в бизнесе мне часто приходилось лицемерить. Со случайными людьми и наедине с собой я был избавлен от необходимости делать это. Я испытывал нечто вроде катарсиса – очищения от многослойной шелухи повседневности, которая день за днём облепляет человека, живущего в большом городе, и делает его похожим на фальшивую личность из папье-маше под слоями политеса, лжи и вынужденного приличия, за которыми уже не видно его настоящего. Добровольное одиночество очень быстро очистило меня от всего, что делает человека персонажем в театре хороших манер.

У меня появилось много времени читать. Не урывками, спросонья, в бесконечных самолётах, поездах или томясь в залах ожидания, а в удобном плетёном кресле на уютной веранде дома, под тенистой перголой. Долго и обстоятельно, смакуя каждую прочитанную фразу. Вызывая в сознании воспоминания и ассоциации. Бывало, я откладывал книгу в сторону, чтобы бессмысленно смотреть на облака. Иногда книга сама выпадала из рук. И потом, скользя глазами по тексту, я понимал, что уже читал это перед тем, как заснуть.

Если мне нужен был секс, я без труда находил для этого приятную даму из числа восторженных туристок со всего мира, которыми Прованс кишит большую часть года. Я надевал белую хлопковую рубашку, соломенную шляпу-канотье и распускал павлиньи перья своего обольщения. Мои глаза сияли жаждой новых открытий, и женщины слетались на их блеск, словно мотыльки. Большинство из них я видел в первый и последний раз. Сколько их было – даже не помню, но я редко оставался без добычи в день охоты. Сама атмосфера Прованса подразумевает интрижку, подталкивает дам в объятия приключений. Мягкие переливы французского звучат завораживающе и для романтических особ, и для любительниц сексуальных авантюр – независимо от их семейного положения. И лучшего языка для соблазнения я не знаю.

Разогретые накопленным за зиму несбыточным романтизмом, туристки из разных стран удивительно легко соглашались заехать ко мне выпить по бокальчику вина и посмотреть настоящий провансальский «mas» – дом. Я не планировал заводить долгих отношений, и редко с кем случайные встречи имели продолжение. Более того, я был очарован их необязательностью и скоротечностью. Проводив до порога очередную даму, я возвращался в своё полулетаргическое состояние с книгами, вином, цикадами и тягучим, словно патока, временем.

В пёстром калейдоскопе коротких свиданий пролетела весна в Провансе. Так было до тех пор, пока в моей жизни не появилась она.

***

Я увидел Келли возле ворот дома, и у меня перехватило дух: длинные белые волосы, большая упругая грудь, узкая талия, стройные ноги, светлая бархатная кожа с россыпью родинок. На вид ей было не больше двадцати.

Когда одинокий мужчина кризисного возраста приглашает юную особу в гости – это всегда выглядит двусмысленно, но я даже не думал об этом. Келли долго смотрела на меня, слегка наклонив голову, словно оценивала, стоит мне доверять. Её взгляд был проникновенным, но в то же время каким-то рассеянным. Девушка как будто пыталась заглянуть вглубь меня, разгадать тайны чужой души, и при этом старалась не выдать своего интереса. Я излучал дружелюбие, это, видимо, успокоило мою гостью. Приглашение было принято, но в её поведении по-прежнему чувствовалась настороженность. Да и я, если честно, испытывал некоторую неловкость. Постепенно беседа потекла плавно, и когда Келли первый раз улыбнулась моей шутке, я понял, что между нами всё произойдёт. Видимо, она в этот момент подумала об этом же. В её смущённом взгляде отразилась небесная лазурь Прованса.

Вечером я накрыл ужин, включил негромкую музыку, зажёг свечи и пригласил гостью к столу. Под песни цикад, трепет огня и хрустальный звон бокалов Келли окончательно расслабилась. Её глаза затуманились. После протяжного поцелуя она отдалась мне без жеманства и ненужных кривляний. Впервые с момента своего приезда в Прованс я проснулся с женщиной.

Келли не была похожа на тех дам, которые готовы лечь в постель с первым встречным. Она не была девственницей, но при этом была первозданно чиста и непорочна. Я чувствовал, что Келли для меня что-то большее, чем просто зов природы или очередная интрижка. Так, случайно появившись на пороге моего дома, она осталась.

Я почти ничего не знал о её прошлом. Как будто его и не было: ни фото, ни воспоминаний, ни страниц в соцсетях – ничего. Во Францию девушка приехала наугад, взяв билет в один конец, который, якобы оплатил её тайный поклонник. Она словно сбежала от своей прошлой жизни, как и я. Ещё я знал, что Келли родом из Калифорнии, отца-мать не помнит, и у неё нет никого из родных. Словом, круглая сирота. При этом она была открыта и приветлива, без внутреннего надлома и обиды на окружающий мир. У Келли определённо была какая-то тайна, о которой она не распространялась. А я не лез к ней в душу. Захочет – сама расскажет. Ко мне девушка тоже не приставала с расспросами, и меня это вполне устраивало.

Моя гостья была странной. Она могла целыми днями не выходить из комнаты или подолгу сидеть молча в одной позе в тени на веранде. Но ровно до тех пор, пока я не обращал на неё внимание. Стоило лишь заговорить с ней, как девушка мгновенно преображалась. Она загоралась искренней заинтересованностью и вела себя так, словно ждала момента, чтобы всецело принадлежать мне. Мы мило общались, но лишь только я прерывал беседу – Келли тоже умолкала.

Поначалу меня немного смущало это её ступорное состояние. Чтобы отбросить подозрения о возможных пристрастиях Келли, я тайком осмотрел её руки, но следов от уколов на них не было. Я не нашёл также никаких препаратов в её сумочке, которую однажды обыскал. К алкоголю Келли тоже не проявляла повышенного интереса, но при этом никогда не отказывалась составить мне компанию пропустить по бокалу вина. Она была замкнутой и немногословной, но её молчание меня не тяготило. Просто это казалось мне странным для женщины.

Несмотря на то, Келли приехала из Калифорнии, она не любила солнце. Когда Прованс накрывал летний зной – девушка укрывалась в прохладе дома. И в то же время она постоянно жаловалась, что её знобит. Я даже купил электрическое одеяло, чтобы Келли могла согреться, пока меня нет рядом. И каждый раз, когда я ложился в постель, от неё веяло тропическим жаром.

Когда мы познакомились с Келли, вся одежда девушки умещалась в небольшом рюкзаке. Денег у неё совсем не было. Но, будучи полностью от меня зависимой, Келли не держалась за наши отношения. Я с удовольствием подолгу выбирал вместе с ней в интернете украшения, одежду, сумочки и прочие дамские мелочи. Каждому подарку девушка радовалась мило и непосредственно, как ребёнок. И я радовался вместе с ней, когда Келли, сияя глазами, примеряла обновки. Я купил ей такую же шляпу-канотье, как у меня, и теперь мы вместе красовались, когда выезжали на пикник с видом на цветущие лавандовые поля, серебристо-зелёные оливковые рощи и поросшие лесом горы.

Я просил Келли не надевать нижнее бельё под короткое платье, чтобы всегда иметь возможность любоваться её прелестями. Она охотно соглашалась на это. Когда мы ехали в машине по Провансу, моя рука часто оказывалась у неё между ног, и каждый раз это заканчивалось одинаково: соски Келли сигналили мне остановку на ближайшем съезде с дороги, потом они вонзались в моё тело – и мир вокруг накрывала пелена. Когда, придя в себя, мы лежали, прижавшись друг к другу, тонкий аромат ванили, источаемый её нежной кожей, щекотал мне ноздри. Я до сих пор помню этот запах.

Келли стала вести инстаграм, в котором описывала свою жизнь в Провансе и выкладывала сделанные мною фотографии, некоторые из которых были очень смелыми. Удивительно, как мужчины падки на оголённые женские прелести! Поклонники Келли со всего света не скупились на комплименты и засыпали её предложениями от «выйти замуж» до «прислать интимное фото». Я совершенно не ревновал мою подружку. Наоборот, меня это забавляло, и мы вместе писали ответы её бесчисленным воздыхателям.

Келли была нелюдимой, и мы редко выбирались в город. Но когда это случалось, то неизменно оказывались в центре всеобщего внимания. В Келли было что-то особенное, что привлекало к ней людей. Лишь мы появлялись на публике – окружающие сразу оживлялись, начинали перешёптываться, бросая любопытные взгляды в нашу сторону. Признаюсь, меня это совсем не раздражало. Мне даже нравилось, что моя девушка привлекает столько внимания.

Справедливости ради нужно заметить, что мы сами отвечали людям тем же. Придя в ресторан первыми, к началу ужина, обычно занимали столик в укромном уголке, с которого хорошо была видна вся сцена обеденного зала. Сделав заказ, верные законам комеражного жанра, мы начинали обсуждать посетителей. Келли всегда поддерживала высокий градус в наших пикантных разговорах.

– Смотри! Вон тот мужчина с пышными усами не сводит с меня глаз. Он явно хочет меня.

– Ты бы ему отдалась?

– Нет. Мне кажется, он пыхтит и суетится, когда занимается сексом. Но усы у него красивые. Я бы хотела ощутить их у себя на шее. И не только…

– А с кем из этих всех ты могла бы переспать?

Келли внимательно, не скрывая своего интереса от присутствующих, обвела взглядом все столики.

– Я бы переспала с официантом и вон с тем шведом, - она показала глазами на высокого, загорелого мужчину средних лет слева от нас.

– Почему с ними?

– Официант мне кажется очень страстным, а у шведа красивые руки и такой выразительный взгляд, что я уже вся мокрая.

Келли была очень возбуждена. Моя рука бессовестно заскользила вверх по её бедру, сдвигая подол короткого платья, одетого на голое тело. В это время официант принёс основное блюдо. Ставя его на стол, он скосился в глубокий вырез на груди Келли. Но заметил мой взгляд и смущённо отвёл глаза в сторону. Потом скороговоркой пожелал нам приятного аппетита и быстро ушёл.

– Официант мне не очень симпатичен, но я бы не возражал, если бы твой швед присоединился к нам. Давай после ужина пригласим его к нам домой выпить вина?! – я провёл пальцем между ног Келли. Она вздрогнула, будто по ней пробежал электрический разряд. Её рука сжала хлопковую скатерть. Нож и вилка тихонько звякнули друг о друга.

– Я сделаю всё, как ты захочешь, – ответила Келли, вздрагивая или от прохладного порыва ветра, или от нахлынувших фантазий.

Я с аппетитом принялся за еду, а Келли к ней почти не притронулась.

– Попробуй! Очень вкусно! Повар старался оставить след в твоих воспоминаниях об этом вечере.

– У меня совсем нет аппетита. Если хочешь, можешь съесть и мою порцию, - ответила Келли, не сводя глаз со шведа. – А мне закажи кир рояль.

Девушка ела мало, и мне всегда приходилось за ней доедать. Вот и в этот раз я подвинул к себе её тарелку.

– Конечно, дорогая!

Пока я уплетал пти фарси, Келли сидела в изящной позе, поигрывая туфелькой на ноге в сторону шведа и гипнотизируя его своим взглядом. Лёгкие уколы ревности приятно меня будоражили, и я решил, что обязательно приглашу мужчину за наш столик на десерт. Но в какой-то момент я отвлёкся, а когда собрался попросить у официанта десертную карту, шведа на его месте уже не было. Да и мне, если честно, было не до сладостей. Я был таким взведённым, что на полпути домой свернул с дороги в виноградники, вытащил Келли из машины, поставил её перед капотом, задрал платье и трахнул под ярким южным небом. Звёзды закружились над нами в нетрезвом хороводе.

Так, в праздности и ничегонеделании, пролетали наши дни. Вместе с Келли я взобрался на вершину лета и беззаботно смотрел оттуда на суету мира вокруг.

Однажды ближе к вечеру мы приехали на море в уединённое место недалеко от Кассиса. Я расстелил покрывало, достал корзинку для пикника и пошёл освежиться. Келли, скинув одежду, нежилась на солнце - она боялась глубины. Я прыгнул в море с высокого камня и поплыл вдоль берега. Спустя несколько минут я оглянулся, чтобы помахать ей рукой, и увидел, как двое смуглых парней склонились над моей Келли: один держал её за голову, а другой в это время... Мне до сих пор больно вспоминать и говорить об этом. Навалившись всем телом, мерзавец двигался на ней сверху. Я закричал, но эти двое даже не обратили на меня внимания. Изо всех сил я поплыл назад. Когда, обдирая в кровь руки и ноги, я взобрался по камням на берег, этих подонков уже не было.

Келли лежала на спине и отрешённо смотрела в небо. Её глаза ничего не выражали. Из вагины, пузырясь, вытекала мутная сперма. Спермой были забрызганы лицо, шея, волосы и грудь. Я окликнул Келли по имени, но она не отозвалась. Даже не посмотрела в мою сторону. Я взял полотенце, намочил его водой и стал бережно обтирать девушку. Она лежала неподвижно. В уголках бесстрастных глаз блестели капельки влаги.

«Подонки! Мерзавцы! Как вы посмели! Твари!» – я кричал от боли и отчаяния и желал им ужасной смерти.

«Ты запомнила их лица? Сможешь их опознать?» – спрашивал я Келли, но она молчала, уставившись в одну точку.

Я стал вымывать сперму из влагалища. Её было много: липкой и вязкой, с резким запахом. Пока я закончил, от чувства омерзения меня несколько раз передёрнуло. Потом я укутал Келли в плед, усадил в машину, и мы поехали домой. За всю дорогу она не произнесла ни слова. Я тоже молчал - не знал, что говорить.

Дома Келли провела в душе целый час, а потом легла в постель. Я присел на край кровати рядом с ней. От неё пахло лавандовым мылом, а её лицо и шея горели от потёртости. Видимо, Келли яростно пыталась смыть с себя прикосновения тех подонков. Я взял руку девушки в свою. Она была похожа на руку покойника - холодная и безжизненная.

– Мне больно осознавать, что произошло. Но, может, если ты поговоришь со мной – тебе станет легче?

Келли не отреагировала на мой вопрос.

– Что я могу сделать для тебя?

Снова молчание.

Посидев ещё немного рядом, я вышел из спальни. Я бродил по дому, ожидая, что Келли позовёт меня. В голове по кругу вертелась одна и та же мысль: «Я не смог уберечь от беды женщину, которая доверилась мне. За чью судьбу я взял на себя ответственность. Мою красавицу Келли, чистую, юную, на моих глазах изнасиловали какие-то мерзавцы. Они скрылись безнаказанными – и я ничего не могу сделать. Она ведь не хотела в тот вечер никуда ехать. Это я её уговорил. Почему всё так получилось?!»

Сцены ужасной мести рождались в моём сознании одна за другой. Я задыхался от духоты дома. В горле пересохло. Лишь выйдя на улицу и глотнув свежего воздуха, я немного пришёл в себя.

Ночь уже навалилась своей бездонной тяжестью на Прованс. Ночь, полная кошмаров и дурных предчувствий. Из темноты на белый свет фонаря полетели ночные бабочки и насекомые. Я вздрагивал каждый раз, когда они с глухим звуком бились в стекло. Некоторые в агонии трепетали на полу, тянули ко мне свои мерзкие лапки и строили страшные морды. Каждый звук, каждый шорох в этой ночи звучали зловеще. Мне казалось, я схожу с ума. Я выпил целую бутылку коньяка, но даже не опьянел. Перед глазами всё стояла та ужасная картинка, которую я увидел из моря.

В плетёном кресле на веранде я встретил восход солнца. Пустая бутылка валялась у ног. Понимая, что уже не усну, я пошёл принять душ. Струи тёплой воды помогли мне немного прийти в себя. Я приготовил крепкий кофе и зашёл в освещённую солнцем комнату пожелать Келли доброго утра. Она лежала в той же позе, в которой я её оставил накануне вечером.

– Доброе утро, дорогая! Как ты?

Келли никак не отреагировала на моё появление. Она не пошевелилась даже тогда, когда залетевшая в комнату муха села ей на лицо и принялась ползать, мерзко потирая свои лапки. Келли лежала безучастно, не моргая, и в этом было что-то жуткое. Я согнал муху, но назойливое насекомое, сделав круг, вернулось на прежнее место. После нескольких попыток прогнать её я взял старую газету, свернул и с размаху прихлопнул тварь. Потом закрыл окна ставнями, чтобы солнечный свет не беспокоил Келли, и вышел из комнаты в своё одиночество.

Несколько дней Келли молча лежала в постели, глядя в потолок. Сэндвичи с кофе и фрукты, которые я приносил по утрам, до вечера оставались нетронутыми. Странно, что она не куталась в термоэлектрическое одеяло, без которого раньше постоянно мёрзла. Все мои попытки поговорить с Келли, поддержать её, не приносили результата.

– Может, тебе нужна помощь психолога.

Молчание в ответ.

– Давай съездим в Марсель? Посидим в ресторане, погуляем по набережной вдоль порта, развеемся…

Снова тишина.

– Хочешь, выберемся на пикник. Только ты и я – и никого вокруг.

Келли отрицательно помотала головой.

– Хотя бы поговори со мной! Скажи хоть что-нибудь! Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но ты пойми и меня!

– Нет, – едва слышно пошевелила губами Келли, повернулась набок и уткнулась лицом в подушку.

Уныло текло время бесконечных терзаний. Я не прекращал попыток разговорить Келли, отвлечь её от случившегося. Всё тщетно. По нескольку часов в день она проводила в пенистой ванне, а потом возвращалась в постель и лежала с бесстрастным, ничего не выражающим лицом. Мне хотелось схватить её, встряхнуть, чтобы вывести из этого коматозного состояния. От своей неспособности помочь Келли я чувствовал досаду. Я не знал, что делать дальше. Оставалось только ждать, когда она, наконец, придёт в себя и захочет хотя бы поговорить.

***

«Поцелуй меня между ног. Мне кажется, твои поцелуи очистят меня от случившегося». Это прозвучало неожиданно. Келли легла на спину и расставила ноги. Мои губы с трепетом полетели ей навстречу, впервые за последние дни. От неё пахло лавандовым мылом. Не прежним тонким ароматом ванили, который я так любил, а совершенно чужим запахом. Везде, где бы я ни коснулся Келли своими губами, она была холодная, словно неживая. Мои поцелуи остывали на ней, как дыхание уставшего путника на морозе. В этот момент я понял, что больше не хочу её. Что внутри у меня тоже холод и пустота. Я лёг рядом с Келли и упёрся взглядом в потолок. Мы лежали, не касаясь друг друга, и молчали. Впервые за долгое время я услышал звенящую тишину одиночества.

– Теперь ты будешь брезгать мной? – спросила она сдавленным голосом после долгой паузы.

– Келли, милая! Я готов сделать всё что угодно, лишь бы тебе стало хоть немного легче!

– Почему ты тогда не хочешь меня?

– Я тебя хочу, но…

– Что?

– Что-то меня остановило. Я… я и сам не понимаю, что! – не глядя в глаза девушки, мне было просто говорить неправду.

– Пока я лежала, то думала о будущем. И… – тут Келли замолчала ненадолго, а потом продолжила. – Я не могу иметь детей. Ты не захочешь быть со мной долго?

– Меня это не смущает. Нам хорошо вдвоём, – снова соврал я. – К тому же я не хочу детей.

– Но если мужчина не хочет от женщины детей, значит, он не видит с ней будущего.

– Иногда мужчина не видит будущего с женщиной, даже если у них есть дети, - это был один из самых моих глупых и неуместных ответов за всю жизнь.

– А какое будущее у нас? – спросила не своим голосом Келли.

– Пока я не думаю об этом. Просто плыву с тобой по волнам бытия, не имея ни цели, ни направления. Но обещаю, что когда придёт время подумать о нашем будущем, я поведу себя ответственно. А пока давай наслаждаться настоящим!

Келли промолчала, и мне от этого стало неуютно. Мы лежали так близко друг к другу, и были далеки как никогда. Не выдержав её молчания, я приподнялся на кровати и посмотрел на неё. Женщина рядом: голая и чужая. Я не знал, о чём она думает, но именно тогда я понял, что это начало нашего конца. И как быстро мы расстанемся – лишь вопрос времени. Мне показалось, что Келли тихонько вздрагивает.

– Ты плачешь? – спросил я, проведя рукой по щеке девушки.

– У меня нет для тебя слёз, – поставила она точку в нашем недолгом разговоре.

***

Финал красивого романа редко бывает столь же прекрасным. Романтическая история, наполненная поэзией поцелуев, идеальных свиданий и красивых жестов, чаще всего в конце превращается в драму. Конечно, лучше всего однажды проснуться и увидеть на столе записку: «Жить стало невыносимо. Я ухожу навсегда. Спасибо за всё, что было между нами. Прощай!» В ответ проявить великодушие и сделать красивый благородный жест напоследок. Но обычно такая удача мужчинам выпадает редко. Чаще всего агония расставания затягивается. Перечень взаимных претензий увеличивается с каждым новой волной выяснения отношений, обрастает обидами и упрёками. И в конце этого изнурительного пути расстаются уже не любящие люди, а два ненавидящих друг друга человека.

Мы отдалялись спокойно: не ругались – просто молчали. Но это молчание тяготило меня намного сильнее, чем Келли. Я чувствовал это, знал наверняка. И я был благодарен ей за то, что она не превратила финал красивого романа в слезливую драму. Мы перестали выезжать на пикник, и шляпы-канотье, негласный символ нашего союза, пылились где-то на полке. Прежние долгие душевные посиделки на веранде за бокалом вина превратились в несколько случайных минут моего вежливого усталого флирта. Потом и они прекратились.

Я переселился в другую комнату, и мы виделись редко. Всё чаще я думал о том, как нам расстаться. После случившегося я не мог предложить Келли уехать и просто ждал. Конечно, втайне я надеялся, что однажды она сама объявит мне, что уезжает. Но Келли молчала. От этого я злился на неё. И на самого себя, что не мог проявить решимость и отправить её назад, к своим американским тайнам. В томительном ожидании нашего расставания я медленно остывал от праздной бессмысленности лета и кутался в тёмные прохладные вечера сентября.

***

Коротая время перед ужином, я сделал Келли дежурное предложение вместе съездить на море. Неожиданно она согласилась и собралась очень быстро. Ничего не говоря, я приехал на то самое место, где всё случилось. Я думал, что возвращение всколыхнёт Келли, пробудит от оцепенения. Но она сидела рядом спокойно, как мумия, не проявляя никаких эмоций.

– Не желаешь прогуляться? – спросил я её.

– Как скажешь, – ответила Келли равнодушно.

Солнце клонилось к горизонту. В какой-то момент перед закатом оно начало двигаться всё быстрее. Минута-другая – и уже половина диска увязла в море. Ещё несколько мгновений – и его маленький сияющий краешек исчез за горизонтом. Яркие закатные краски сменились небесной акварелью.

Мы стояли на скалистом берегу и смотрели на тёмное зыбкое море под нами. Я обнял Келли за плечи. Её слегка пошатывало. Бриз щекотал мне лицо волосами девушки. На мгновение я выпустил Келли из рук, чтобы убрать их со своего лица – и в этот момент камни под нашими ногами пришли в движение и посыпались в море. Я отпрянул назад, а Келли… Келли соскользнула с обрыва и беззвучно полетела вниз. Через несколько мгновений раздался сильный всплеск. Я пытался рассмотреть, куда она упала, но из-за выступающей над берегом скалы это было невозможно. Я долго метался вдоль кромки обрыва, звал её, но в ответ слышал только слабый шум волн.

***

Я не помню, как вернулся домой. Помню лишь, что меня колотило от ужаса. «Это не может быть правдой! Она обязательно найдётся!» Я схватил бутылку коньяка, чтобы немного успокоиться. Мои руки тряслись, расплёскивая его, а зубы дробно стучали о стекло. Пропитанная коньяком рубашка прилипла к телу. Я с трудом стянул её, отбросил в сторону и рухнул в кресло, задев стол. Экран спящего ноутбука загорелся страницей Келли в соцсетях.

Вот мы на лавандовом поле в Валансоле. Длинные аккуратные проборы фиолетовых прядей тянутся до самого горизонта. В этот день нас застала врасплох гроза, и мы промокли до нитки, не успев от неё укрыться. Вот Келли за столиком ресторана в Лурмарене с бокалом шампанского. На нём видно, что она без трусиков. А вот моя любимая: где мы стоим на Коль де ла Бонет на фоне Альп. Тогда внезапным порывом ветра сорвало наши шляпы, и волосы Келли разметались в кадре по всему небу…

Выхватывая из пёстрого потока событий застывшие моменты нашей жизни, я вдруг заметил, что на всех фото у Келли одинаковое выражение лица. Это было как озарение. Конечно, многие люди, найдя свой лучший ракурс, потом фотографируются только так. Но мне показалось, что на её лице совсем не было эмоций. Оно было лишь палитрой, на которой я сам рисовал то, что хотел видеть: улыбку или грусть, досаду или вожделение. Интересно, многочисленные поклонники Келли это замечали? Сделанное открытие усугубило моё и без того дурное состояние. Может, я всё придумал: наш роман, её взаимность и безоглядность чувств? Может, я видел в Келли то, что хотел видеть, а она просто была рядом и лишь отражала мои желания?

Очнувшись перед погасшим экраном через несколько часов, я долго не мог понять, что это было: страшный сон или всё произошло на самом деле. Я даже зачем-то зашёл в спальню, чтобы убедиться, что Келли пропала. Потом принял душ, с трудом прожевал зачерствевший сэндвич с ветчиной, запив его кофе с металлическим привкусом, и поехал на место вчерашней трагедии. Стоя на краю обрыва, я долго вглядывался в прибрежные волны, но не увидел никаких следов произошедшего: ни одежды, ни тела - ничего! Надежды на то, что Келли жива, не осталось. Сам не знаю, почему, но именно в этот момент я обрёл внутреннее спокойствие.

По дороге назад я заехал в ресторан в Пертюи и с аппетитом поел. Возвращаться домой, где всё напоминало о Келли, я не хотел и поэтому дотемна бродил по окрестным виноградникам. Вернувшись ближе к ночи, я собрал вещи девушки и отнёс в кладовку. «Потом решу, что с ними делать!» – сказал я сам себе и пошёл спать.

Я не стал обращаться в полицию, надеясь, что никто не будет её разыскивать. Некоторое время я покупал местные газеты, смотрел криминальную хронику по телевизору, но никаких новостей о найденном на берегу теле неизвестной женщины в них не было. Келли бесследно исчезла, и всё, что осталось в память о ней, это фотографии в ноутбуке и тонкий ванильный аромат моих воспоминаний.

Прошло несколько недель. Я постоянно возвращался мыслями в тот роковой вечер. Но с каждым днём произошедшее казалось мне всё менее ужасным. Боль потери сменилась тихой ностальгической грустью. Я переселился в свою спальню и, как и прежде, перестал чувствовать одиночество.

Почти сразу неунывающий мир интернета познакомил меня с молодой женщиной – красивой, темноволосой, с карими, с поволокой, глазами. Её звали Децима. Она выглядела праздной и, я бы сказал, слишком порочной для своего возраста. В переписке девушка не блистала глубиной, но умело подогрела мой интерес к ней, когда без стеснения отправила мне несколько интимных фотографий в самом начале нашего заочного знакомства. Именно тогда я вдруг подумал, что, возможно, она сможет меня вытащить из затхлого болота тяжёлых мыслей и воспоминаний о Келли.

Когда Децима написала мне, что собирается приехать в Прованс вместе с подругой, я предложил им остановиться у меня и выразил надежду на скорую встречу. Девушка с радостью приняла приглашение, и уже через неделю, когда я после обеда дремал в гамаке возле дома, раздался входной звонок. Динь-дон! На пороге стояла Децима: загорелая, с холщовой сумкой через плечо, в топике и неприлично коротких шортах на крепких широких бёдрах. Я пригласил гостью в дом, подождал, пока она примет душ с дороги и переоденется. А потом пригласил поболтать на веранду.

Мы пили вино и пожирали друг друга глазами, словно негласно приняли правила игры, в которой нельзя делать следующего шага до тех пор, пока не пройдёт какое-то условленное время с момента знакомства. И кто не сможет выдержать это время – тот и проиграл. Неспокойное море грудей Децимы перекатывалось тяжёлыми волнами. Соски под тонкой тканью её топика встопорщились и затвердели. Во мне уже бушевал яростный шторм желания, но девушка, как опытный удильщик, не торопила события, а изнуряла меня томлением.

Я без сожаления проиграл Дециме нашу первую партию – и уже через четверть часа овладел ей прямо на веранде. Она отдалась мне страстно и самозабвенно. Южное солнце, как и прежде, засияло на безмятежном небе Прованса. В мою жизнь снова вернулись книги, поцелуи и тонкий аромат ванили, который источала бархатная, с голубыми прожилками сосудов кожа Децимы. Моя спальня наполнилась томными вздохами и негромкими стонами. После нескольких месяцев постельной тишины с Келли, которая всегда молчала во время секса, эти звуки звучали для меня как песня. Я выбросил лавандовое мыло и удалил профиль Келли в инстаграм, ничего не объясняя бесчисленным поклонникам со всего мира.

Милые вещички Келли, которые Децима однажды нашла в шкафу, ей приглянулись, и девушка с удовольствием их носила. Заскучавшие на пыльной полке шляпы-канотье обрели вторую жизнь. Когда мы выезжали на пикник или выходили прогуляться по убранным виноградникам или оливковым рощам, то неизменно их надевали. По вечерам мы подолгу сидели с Децимой с бутылкой вина на веранде, укутавшись в пледы. Время цикад прошло, и сельскую тишину наших уютных посиделок разбавлял осенний шелест сухих листьев на ветру. Осень в Провансе неспешная!

– Кстати, куда делась твоя подружка? Вы, ведь, кажется, планировали приехать в Прованс вместе? – спросил я Дециму однажды, шелестя страницами книги маркиза де Сада «Жюстина, или Несчастья добродетели».

– Она зависла где-то в Голландии, но обещала скоро приехать.

– Пусть обязательно приезжает! Втроём нам будет веселее. Места хватит всем!

– Это будет здорово! Она классная! Тебе понравится! – Децима показала мне несколько фото подружки.

– Она мне уже нравится! – воскликнул я, увидев девушку на фото.

***

Вскоре по почте я получил письмо.

"Уважаемый господин Х!

Мы благодарны Вам за приверженность нашей компании и надеемся, что полностью оправдали Ваши ожидания, предложив Вашему вниманию куклу для секса нового поколения. Благодаря использованию современных высококачественных материалов, мы заверяем, что наши куклы прослужат Вам долгое время!

Мы делаем всё возможное, чтобы удовлетворить самый взыскательный вкус наших клиентов. В новых моделях мы расширили цветовую линейку и уделили особое внимание разнообразию форм сосков и половых губ. Съёмная вагина теперь ещё удобнее в обработке после её использования. Встроенный в корпус куклы подогрев, гиперреалистическая раскраска тела, имитирующая подкожные прожилки, функция авто-минета, регулируемая с пульта управления, и многие другие опции сделают Ваши ощущения ещё более яркими.

Если в силу каких-либо причин образ Вашей куклы перестанет Вас вдохновлять, Вы сможете самостоятельно заменить её прежнюю голову на новую. В течение полугода мы предлагаем опцию «вторая голова» в комплекте с подставкой для её хранения совершенно бесплатно.

Смею Вам также напомнить, что нашим постоянным клиентам мы предоставляем дисконт в 50% от прайс-листа на бесплатную утилизацию кукол для секса, чей ресурс выработан или чей товарный вид не соответствует их высоким эстетическим потребностям.

Мы будем искренне благодарны Вам за отзыв о наших куклах нового поколения. Будем рады лично выслушать Ваше авторитетное мнение и приглашаем Вас на презентацию новых моделей кукол и аксессуаров для них, которая состоится 15 января следующего года в Амстердаме.

Надеюсь, вы довольны своей покупкой! Если вам что-нибудь понадобится, сообщите нам. Надеемся, что мы и впредь Вас не разочаруем.

С глубоким уважением, вице-президент по маркетингу компании «W»

<<длинная затейливая подпись>>

Я вышел на веранду, на которой сидели Децима с подружкой.

– Собирайтесь, красавицы! – сказал я им. – Едем в Лакост! Покажу вам замок маркиза де Сада.

– Это тот, который садо-мазо? – дружно захлопали они глазами.

– Это тот, который писатель, философ и мыслитель, – хмыкнул я в ответ. –Тот, который считал, что основной ценностью жизни является утоление стремлений личности, и который в своих идеях настолько опередил время, что был заточён в тюрьму и подвергнут осуждению общества. Но вы не забивайте свои прекрасные съёмные головы подобной ерундой! Надевайте латекс! Будет интересно!





Другие рассказы: