«Ардеш - почтенный старик, давний возлюбленный Франции, о лихих похождениях которого она с трогательной нежностью вспоминает тайком. В его доме всё старое: дома, мосты, деревья, обитатели. У него часто случаются туманы, насморки, приступы ревматизма и амнезии. Дожди и талый снег Центрального массива питают влагой старое, в прожилках ручьёв и рек тело Ардеша.

Ардеш – непременно в пропахших нафталином кепке и мятых фланелевых брюках, вытащенных по случаю из семейного сундука с платьями. Он безмятежно цедит красное вино, держа бокал в узловатых руках своих старых платанов и каштанов.

Летом жаркое солнце и вино распаляют Ардеш. И ближе к Роне он становится похож на соседний Прованс жаром раскалённых на солнце камней, полями лаванды и виноградниками, как сиамский близнец, отсечённый рекой от своего брата. Редкие кипарисы его волос топорщатся на прогретом теле то там, то сям.

Глубоко в душе Ардеш нелюдим. Он исполнен осени своей жизни. Лишь нечастые гости на петляющих и огороженных замшелыми камнями дорогах беспокоят лабиринты его сознания. Каждый прожитый день в Ардеше приближает их к своей осени».

Я сижу на террасе ресторана и пишу свои путевые заметки, стараясь поймать и уложить в строчки стремительный поток впечатлений от увиденного.

«Ардеш - мшистые камни вдоль старинных дорог, бесконечные изгибы холмов, пещеры времён неолита и сонные средневековые деревушки. Для любого француза этот регион – это дикая природа, уединение и каньон. И ещё! Ардеш – это каштаны.

Каштановый сироп, мёд с каштанами, варенье из каштанов, даже пиво со вкусом каштана. Я завершаю свой плотный обед каштановым десертом. На моей тарелке в последней агонии Moelleux aux marrons истекает своей светло-коричневой каштановой кровью. Какая красивая смерть для десерта! Запиваю его маленькими глотками ароматного Вионье (Vendanges d'octobre), собранным на закате его ардешской зрелости».

Мне предстоит пройти ещё немного до места моего ночлега –средневекового замка на вершине высокого холма. Отяжелевший после сытного обеда, я неторопливо поднимаюсь вверх через лес. Уставшие от долгой жизни деревья изуродованы наростами, опухолями и изломами. Осыпавшиеся на дорогу каштаны лежат, словно морские ежи, выброшенные на берег. Коричневые орехи катятся вниз под уклон, чтобы там, внизу дать жизнь новым каштанам и продолжить каштановое величие Ардеша. Наконец, подъём закончился, и по узкой тропе я вошёл в деревню. Её старинные дома, сараи и заборы бугрились выпирающими камнями, словно изувеченные подагрой руки старика. На самом верху холма, возвышаясь над деревней, стоял небольшой средневековый замок с донжоном, аристократически прямым и стройным. Территория вокруг него обнесёна высоким каменным забором с коваными воротами. Замок смотрел на мир за оградой глазком интеркома. Я позвонил. Щелчок - и калитка открылась. Хрустя мелкой галькой под ногами, я прошёл через двор к строению. В двери показался пожилой, хорошо сложенный худощавый француз с усами как у Сальвадора Дали.

– Добрый вечер, мсьё. Меня зовут Юбер. Я хозяин замка. – Он протянул мне свою крепкую руку для приветствия.

– Как добрались? – Юбер говорил вежливо, с достоинством, без деланного радушия.

– Спасибо, хорошо! – ответил я рукопожатием. – Я добирался сюда несколько лет.

– Как вас понимать? – хозяин удивлённо поднял бровь.

– Я мечтал посетить Ардеш уже давно, но приехал только сейчас.

-Ваше ожидание стоило того, мсьё. Здесь мало случайных гостей. Это не Прованс и не Лазурный берег. Если Вы любите природу, покой и уединение - вам понравится! Молодым здесь скучно. Они уезжают в места поживее. И редко кто возвращается.

– Мне здесь уже нравится.

На крыльцо вышла миловидная женщина средних лет. Высокая шатенка, немного полная в бёдрах. В руках она держала связку больших старинных ключей.

– Позвольте представить вам мою жену Селин.

– Рад знакомству, мадам, - улыбнулся я и пожал протянутую мне руку.

– Взаимно, мсьё, – ответила она с открытой улыбкой. - Я покажу вам комнату. Следуйте за мной!

Селин повела меня через массивные деревянные ворота в небольшой внутренний двор и далее по винтовой каменной лестнице. Я поднимался за хозяйкой, не отрывая глаз от великолепных ягодиц, которые колыхались прямо перед моими глазами на крутых ступенях. Не поворачиваясь, на ходу она подробно объясняла мне правила замка: «Гостей не приводить, двери запирать, в помещении не курить, ночью не шуметь».

Под переливы её бархатного голоса мы вошли в просторную комнату с балконом и окнами на две стороны. Стол и сервант смотрелись сиротливо в объёме помещения. Рядом с большой деревянной кроватью, за невысокой перегородкой притаился унитаз с видом на соседние холмы. В углу комнаты рядом с ним сияла стеклом душевая кабина. Наши предки довольствовались ночными горшками под кроватью, поэтому туалет возле спального места меня совсем не смутил. В открытое окно было слышно, как внизу мерными шагами хрустит галькой хозяин замка.

– Прекрасный вид! – выдохнул я, выходя на балкон, – мне у вас нравится.

– Отсюда хорошо видно, как восходит солнце. Вон там, – Селин показала рукой вдаль. – Во сколько подать Вам завтрак? Если желаете, можно сервировать его на балконе.

– Отличная идея! Во сколько встаёт солнце?

– Около восьми.

– Подайте завтрак к восходу.

– Как пожелаете, мсьё. Располагайтесь. Чувствуйте себя как в замке, – улыбнувшись, хозяйка вручила мне тяжёлую связку ключей от внутренних ворот, от этажа и от моей комнаты.

– Я чувствую себя в полной безопасности за таким количеством дверей, – я взвесил ключи в ладони.

– Кроме туристов в высокий сезон нас уже давно никто не штурмует, – Селин улыбнулась. – Это всего лишь дань традиции. Юбер тщательно ей следует. Он любит, чтобы всё было comme il faut. Этот замок – дело его жизни.

– В деревне есть ресторан?

– К сожалению, нет. Но внизу, в городе, есть несколько приятных заведений с хорошей кухней. Могу порекомендовать, – ответила хозяйка, открывая решетчатые ставни окна.

– Спасибо, мадам. Я только что оттуда. Вряд ли захочу вернуться туда даже ради прекрасного ужина.

– Если не очень устали и не собираетесь провести вечер в уединении, мы бы хотели пригласить Вас поужинать вместе с нами, – она застыла у окна и обернулась в мою сторону, ожидая ответа.

– Простите. Я не хотел быть навязчивым.

– Не переживайте. Мы любим наших гостей и с удовольствием с ними общаемся, – поспешила упокоить меня хозяйка. – Как говорится, добрый гость хозяину приятен. Гость доволен – хозяин рад.

– Благодарю за приглашение. Я с удовольствием его принимаю.

– Тогда отдыхайте, приводите себя в порядок и спускайтесь. Ждём Вас на террасе вечером в семь часов. – Селин вышла из комнаты, оставив после себя тонкий аромат лаванды.

Хлопнула дверь, потом другая. Я вдруг поймал себя на мысли, что не сказал ей ни одного комплимента. Ох уж это l'esprit du l'escalier – лестничное остроумие, как говорят французы. Почему прекрасные идеи приходят с опозданием?

Приняв душ, я решил осмотреть замок. Он был небольшой, и мне хватило получаса, чтобы исследовать его весь: кухню с очагом для приготовления пищи, гостиную, комнаты феодала и семьи, подсобные помещения и зал с выставкой старинных доспехов и оружия. Хозяину удалось в деталях воссоздать атмосферу Средневековья.

Преодолев узкую винтовую лестницу, я поднялся на самый верх донжона. Во все стороны виднелся далёкий неровный горизонт. Пространство перед ним было заполнено штормящим морем холмов. Их огромные волны переливались всеми оттенками осени. С верхней площадки башни, этого последнего места укрытия обитателей замка при средневековом штурме, казалось, что замок и деревня вокруг него на острове посреди этого неспокойного моря. Деревенские дома и постройки внизу пестрели рябой черепицей крыш. Они жались к замку, словно цыплята к наседке в момент опасности. Прошли столетия, мир вокруг стал дружелюбнее, но это чувство былого страха, застывшее в камне, ощущалось в них до сих пор.


Вечером в назначенное время я спустился на террасу. Юбер сидел за столом с бокалом вина и читал. Увидев меня, он улыбнулся, закрыл книгу и молча показал на кресло. Я расположился рядом за большим столом с видом на холмы.

– Вино откупорено, надо его пить. Попробуете Кондриё? Его делают на севере Ардеша. Виноделием в этих краях занимались ещё древние римляне, – бутылка в руках хозяина замка поплыла, наклоняясь, к моему бокалу.

– С удовольствием, мсьё. – Вино пахнуло на меня ароматами персиков, дыни, сухофруктов и белых цветов. Я вдохнул этот свежий букет и сделал первый глоток. Осенняя прохлада Роны полилась в меня бодрящим потоком. Лёгкие нотки аниса слегка защипали язык и заиграли на нёбе.

– Прекрасно! – выдохнул я свой восторг.

Юбер сдержанно улыбнулся, слегка кивнув головой и прикрыв глаза, а потом спросил деланно равнодушно, но с ноткой надежды в голосе:

– Успели посмотреть замок?

– Славное место. Трудно даже представить, сколько средств, времени и сил вам понадобилось, чтобы привести его в такой вид.

– Вы не представляете сколько! Замок – главное достижение моей долгой жизни, её цель и смысл. Но я бы не решился на это один. Селин меня поддержала и вдохновила. Как говорится, без хозяйки дом – сирота. Даже не представляю здесь другую женщину.

Юбер посмотрел в сторону окон на хозяйской половине дома, где мелькнул силуэт его жены.

– Она очень красивая женщина. Давно Вы вместе?

– С тех пор как понял, что моя жизнь без неё – пустая трата времени. – Он заполнил небольшую паузу глотком вина и неторопливо продолжил:

– Я вырос в богатой семье. Был завсегдатаем парижских тусовок и тратил себя безрассудно: вино, женщины, ночные клубы… Я жил одним днём и случайными связями. И в отношениях с женщинами руководствовался желаниями, а не чувствами, расставаясь с ними без сожаления. О чём сожалеть, если новая ночь принесёт новое удовольствие?! Как говорили древние римляне: "Не отказывай себе в хорошей еде и сексе с красивыми женщинами. Когда ты умрёшь, это будет тебе недоступно". Иногда я просыпался утром, не зная имени дамы в моей постели. А иногда просто не хотел его помнить, – Юбер говорил медленно и веско, мысленно пробираясь через лабиринты жизненного пути в Париж своей молодости.

– С Селин мы познакомились на вечеринке у общих знакомых. Поначалу к связи с ней я тоже отнёсся как к случайной. А когда посмотрел в её глаза, как в зеркало, то вдруг понял, что хочу другой, не менее интересной жизни рядом с любимым человеком. Мы сбежали из Парижа во Французскую Полинезию. Селин как сирена стирала в моей памяти следы былых оргий морской пеной забвения. Мне было не стыдно ходить перед ней со своими обнажёнными фантазиями, населёнными похотливыми женщинами всех возрастов и рас. Каждый день, прожитый вместе, убивал в моём теперь уже не случившемся будущем очередную гетеру. Там мы и поженились, – Юбер на мгновение опустил взгляд на руку с обручальным кольцом и продолжил монотонно.

– Мой прошлый мир словно ушёл на дно океана. Этот океан называется Селин. Она заполнила в моей душе пустоты, о которых я даже не подозревал. Если посмотреть с высоты прожитых вместе лет, то под толщей моего умиротворения ещё можно разглядеть подводные скалы и расселины прошлой жизни. В своих снах я иногда погружаюсь туда. И каждый раз просыпаюсь от ощущения, что не могу выплыть на поверхность. Я задыхаюсь и долго не могу успокоиться, но прихожу в себя, видя рядом Селин. Цена нашей идиллии - целое кладбище несбывшихся случайных связей и встреч, о которых я не жалею. – Юбер добавил вина в бокалы. Анисовый аромат кондриё снова защекотал ноздри.

– Я оставил Париж без сожаления. Купил руины замка и начал новую жизнь: спокойную, созидательную. Было в этом что-то метафоричное. Я строил свой замок на руинах прошлого, добывая камни для фундамента новой жизни, - Юбер разглядывал свои натруженные руки.

– Мои бывшие друзья и знакомые до сих пор не понимают меня. «Оставить Париж ради этой глухомани! Это невозможно!» – он оживился, изображая удивлённых знакомых. – А мне здесь хорошо. Я созвучен с Ардешем даже не настроением, а мироощущением.

– У вас есть дети?

– Нет. Мы с Селин живём вдвоём. Даже с родственниками не общаемся. –Юбер замолчал

– Вы слишком правдиво видите безрадостное будущее, мсьё, – мне нужно было что-то сказать.

– Долгий жизненный путь предполагает если не мудрость, то хотя бы опыт.
Старость в силу скорой неизбежности смерти избавлена от необходимости лжи и кокетства. Когда переходишь черту, за которой начинается прямая дорога в личную вечность, ко многому начинаешь относиться иначе.

– Мне кажется, что старость – это не возраст, а мироощущение. Осознание, что ты на финишной прямой к этой неизбежности.

– Не торопитесь узнать это на своём опыте, – Юбер улыбнулся уголками глаз. То ли улыбнулся, то ли скривился. – Первый раз я осознал свою старость, когда мне было около семидесяти. Лишь потом, наблюдая за собой, я догадался, что она пришла ко мне раньше. И жила во мне не узнанной.

Старость замечаешь не сразу. Сначала перестаёшь удивляться людским странностям, тебя начинают раздражать чужие привычки, детский смех, чужое счастье. Потом начинаешь раздражать себя сам. И вдруг в какой-то момент осознаёшь, что ты – уже не ты, а желчный, вечно брюзжащий старик. Старость незаметно проделывает этот трюк с подменой. И, самое печальное, что это давно было заметно всем кроме тебя самого.

Юбер говорил спокойно, глядя мимо меня. Слишком медленно для француза, словно пытаясь замедлить ход времени. Мы помолчали каждый о своём. Цикады трещали о скоротечности жизни. Вино колыхалось в бокале.

Через несколько минут на террасу вышла Селин. Она несла большое дымящееся блюдо с индейкой в каштанах. С её приходом двор замка наполнился уютными ароматами домашнего очага и звуками оживлённой беседы. Мы пили вино, ели, разговаривали. От выпитого или просто по причине душевной застольной атмосферы мы говорили всё громче и громче. Даже Юбер потеплел взглядом и время от времени шутил, не меняя при этом невозмутимого выражения лица. Селин смеялась, глядя через бокал то на мужа, то на меня. Время от времени она поправляла волосы, невзначай касаясь своей рукой меня. Когда пришло время, я встал, слегка пошатываясь, из-за стола и уже собрался благодарить радушных хозяев.

Они поднялись вслед за мной и переглянулись. Селин едва заметно кивнула, и Юбер сказал глухим голосом:

– Если не возражаете, мсьё, мы бы хотели угостить Вас чем-то особенным. Приглашаем пройти в гостиную.

– Это очень мило с вашей стороны, – странный тон Юбера и таинственность супругов заинтриговали меня. Я пошёл вслед за ними.

– Подождите немного здесь. Мы скоро присоединимся.

– Конечно.

Пока хозяева отсутствовали, я осмотрел помещение. Средних размеров гостиная была со вкусом декорирована в стиле гранж. Белый потолок с деревянными балками перетекал живописными волнами на светлые каменные стены. На потёртом состаренном паркете лежали небольшие островки ворсистых ковров. Выбеленные резные рамы зеркал и фотографии в патине на стенах. Несколько лаконичных кресел и диван, стол со стульями, старинный деревянный комод и открытые полки с книгами – вот и всё убранство комнаты. Мягкий свет торшеров золотил овечьи шкуры на креслах. Атмосфера была по-деревенски простая и уютная.

Меньше чем через четверть часа супруги вошли в комнату. Юбер торжественно нёс перед собой серебряное запотевшее ведёрко с бутылкой шампанского. Лёд в ведёрке призывно звенел при каждом шаге. Следом за мужем с сырной тарелкой шла Селин в полупрозрачном сером платье с лёгкой искрой. Лёгкая ткань платья струилась по бёдрам, играла при каждом шаге, и сквозь неё вызывающе просвечивал чёрный треугольник лобка.

"Показалось" – я деликатно отвёл глаза.

Бутылка выдохнула пробку, и, треща пузырьками, шампанское вырвалось из стеклянного плена. «Ваше здоровье!» - наши высокие бокалы глухо стукнулись краями. Мы продолжили прерванное общение, однако прежней душевности в нём уже не было. В воздухе звенела интрига. Почти сразу Юбер медленно удалился в угол комнаты, а Селин повела меня вдоль стены, увешанной фотографиями, вспоминая по ним истории из жизни супругов. Я стоял очень близко, ловил её тонкий аромат, очаровываясь с каждой минутой всё сильнее. К чарам запаха добавились колдовские шевеления чувственных губ. Голос её был чуть громче шёпота. Каждый звук был наполнен настоявшимся томлением. Мне не казалось, она флиртовала со мной, воркуя всем телом и подавая недвусмысленные сигналы. Юбер с интересом, я бы даже сказал, с заинтересованностью наблюдал за нами, сидя в кресле у окна.

– Поцелуйте меня, – вдруг негромко сказала Селин. Она была возбуждена. Я удивился бровями и показал ей взглядом на мужа. Юбер в этом момент чуть подался вперёд всем телом, наблюдая за нами. Глаза его горели.

– Мы оба этого хотим, – продолжила Селин, – муж угощает! Что же Вы медлите? Я жду ваших поцелуев.

От неожиданности я замешкался и невольно глянул на Юбера. Тот чуть заметно улыбнулся и напутствовал меня поднятым бокалом. Я взял её за подбородок, поднял её лицо вверх и наклонился навстречу. Её соски набухли под платьем большими сильными почками магнолий. До сих пор отчётливо, в деталях, помню, как легко, еле касаясь, трогаю её брови и закрытые глаза своими губами. Ловлю кожей её неспокойное дыхание. Потом касаюсь губ, сначала нежную верхнюю с еле ощутимыми мягкими волосками, потом дерзко выпирающую нижнюю.

В это время Юбер подошёл к жене сзади, и я увидел, как его руки легли на бёдра Селин, поползли по ним вниз, подобрали подол её платья и медленно потянули вверх, обнажив шёлковое кружево её лобка. Бёдра Селин были тяжёлые, немного грузные, но именно поэтому они выглядели невероятно привлекательными. Когда я положил руку на лобок, она встрепенулась, закрыв глаза и прикусив губу. Ноги её задрожали, передавая дрожь всему телу. Юбер изменился в лице и слегка вздрогнул как от слабого электрического разряда.
Юбер положил свои руки на плечи жене и слегка надавил на них. Губы Селин поплыли вниз. В этот момент я встретился взглядом с Юбером. Он смотрел мне в глаза, не отрываясь и не моргая. Селин опустилась на колени и медленно расстегнула мои брюки. Я вырвался навстречу ей взволнованной плотью. Юбер, не отрывая глаз, смотрел за происходящим. Он мягко подтолкнул голову жены ко мне. Как только она коснулась губами моего члена, лёгкий, еле заметный тик пробежал по его лицу. Мы все на миг замерли. Безудержные вихри сексуальной энергии кружили над нами. Тягучее, вязкое время ардешского вечера вдруг стремительно побежало, сорвавшись в галоп. Лицо Юбера разрумянилось, дыхание участилось. Это был уже не тот усталый от жизни пожилой мужчина, каким я узнал его. Его руки скользили по телу жены, словно дирижируя ею на мне: вот она встала, вот она наклонилась, вот она села на меня… Когда Селин затрепетала и замерла, Юбер выждал некоторое время, бережно взял её голову своими руками и нежно поцеловал в волосы. Само целомудрие сладострастия. Селин поцеловала меня, потом его и удалилась, сказав лишь: «Спокойной ночи, мсьё». Юбер ушёл вместе с ней.

Я вышел на террасу. По-прежнему трещали цикады. Над головой переливалось яркими звёздами бездонное небо. Через какое-то время на террасу вышел хозяин замка, спокойный и довольный.

-Вы прекрасно смотрелись с Селин. Я не смутил вас своим присутствием?

-Отнюдь, мсьё! Благодарю за щедрое угощение. Надеюсь, всё было достойно? - Мне неловко было встречаться с ним взглядом. Неожиданность произошедшего обескуражила меня, родив вереницу мыслей и ранее незнакомых переживаний. Было ощущение, что я стал участником захватывающего спектакля режиссёра Юбера. И одновременно Юбера-зрителя, ради которого этот спектакль был сыгран. Пожилой мужчина доверил мне роль, которую сам сыграть был уже не в силах, и наслаждался моей игрой на сцене своего воображения.

- Всё было превосходно. Мы с Селин очень рады, что вечер выдался таким приятным. Вы ей понравились. Я давно не видел свою жену столь взволнованной, - его глаза светились звёздами южного неба над нами. - Если желания снова приведут вас к Селин, я буду рад.

– Ценю Ваше великодушие. Она прекрасная женщина, – мы стояли, опершись на ограду террасы, и смотрели вдаль. В темноте мерцали редкие огни жилищ.

– И очень страстная.

– О да! Я заметил.

Юбер закурил сигарету, выпустил струйку дыма к звёздам, немного помолчал и продолжил в своей неторопливой манере:

– К сожалению, кроме любви и заботы я больше ничего не могу предложить этой женщине. Моей жизненной силы осталось только на нежные взгляды и прикосновения. Ржавчина старости разъедает мои руки пигментными пятнами. Я остываю вместе с Ардешем. А в Селин ещё горит огонь жизни. Огонь, которому нужен свежий воздух, чтобы гореть. Вправе ли я лишать женщину, которую люблю, земных радостей? Наша семья – не монастырская келья для неё. Женский темперамент нужно кормить оргазмами, тогда энергия жизни будет циркулировать по её телу, поддерживая молодость и красоту. И хоть малая часть этой энергии достанется мне.

– Вы не боитесь её потерять?

По лицу Юбера скользнула лёгкая усмешка изрядно пожившего, но не разочаровавшегося в жизни человека.

– Чего хочет женщина, того хочет Бог. Это всего лишь секс. Потерять можно человека, которому ты безразличен. А мы с Селин любим друг друга.

– Это заметно. Вы прекрасная пара. Вы ревнуете её? Я видел ваши глаза.

– Кто не ревнует, тот не любит. Только ревность моя теперь другая, Она не обжигает меня как раньше, а лишь распаляет огонь души. Риск сексуальной неудачи - не самая страшная плата за то, что ты пока ещё жив, будучи стариком. Я пробую спрятаться от неизбежной немощи в счастливых глазах Селин.

– Вы доверяете ей?

– Я понимаю, что любая женщина может легко обмануть мужчину. Особенно мужчину, влюблённого в неё. Но Селин доверила мне свою судьбу. Вправе ли я оскорблять её своим недоверием по мелочам?

– Вы ведь страдаете от этого, мсьё?

– Вечные муки в Преисподней – вот достойный повод для страданий. Всё остальное лишь нереализованные возможности. Пока жизнь мне что-то даёт, я стараюсь взять от неё всё, что могу. Красота женского тела – вечный источник вдохновения. Когда я вижу горящие глаза Селин – я счастлив. Её молодость великолепна и будет всегда мне освежающим глотком. Я получаю наслаждение от её запаха. Мои глаза жадно едят её тело. Мои пальцы волнуются от прикосновений к ней, – Юбер светился счастьем. – Я боюсь только одного: заразить её увяданием старости.

– Не бойтесь, мсьё. Это типичные страхи людей с разницей в возрасте. В Вас горит такой огонь жизнелюбия, что многим молодым и не снилось. К тому же мужской ум и благородство – лучшая оправа для женской красоты в любом возрасте! – я понимал, что мои слова – слабое утешение для него, но иногда просто доброе слово может облегчить душу. Юбер посмотрел сквозь меня.

– Я знаю, что говорю. Жизненный опыт оставляет не много места для иллюзий. Старость заразна и отравляет молодость своей близостью. Я чувствую тление времени, смакую его минуту за минутой. Час за часом откусываю его отмирающую плоть! Старость – это падальщик, но не хищник. Она терпеливо ждёт своего часа, ходит рядом в ожидании скорой поживы. Постепенно ты привыкаешь к её неизбежности, а когда приходит время – впускаешь в себя без сопротивления. Поэтому радуйся настоящему и помни день сегодняшний. Ибо с него начинается вечность. Идите отдыхать, мсьё! А я побуду ещё один. Старики прекрасно ладят с бессонницей.

– Спокойной ночи, мсьё!

Утром я проснулся от стука в дверь. Я обернулся полотенцем и пошёл открывать. На пороге стояли с подносами Юбер и Селин.

– Доброе утро, мсьё! Ваш завтрак. Скоро восход!

– Доброе! – ответил я непроснувшимся голосом.

– Вы хорошо спали?

– Спасибо, да, – я понемногу приходил в себя. – Как быстро пролетела ночь!

– Привидения не беспокоили?

– Им не удалось меня разбудить. Вы первые, кто меня побеспокоил.

Селин протёрла стол на балконе от утренней росы и постелила скатерть. Юбер выставлял тарелки, приборы и блюда, оглашая каждое из них, как церемониймейстер на празднике:

– Традиционный французский завтрак: кофе, хрустящий багет, конфитюр из каштанов, ветчина, сыр, масло, апельсиновый сок. И домашний сливовый тарт. Селин сама его испекла. Я его очень люблю!

– Как это мило! Я обязательно его попробую и, возможно, смогу полюбить не меньше.

– Вам налить кофе? Он отлично взбодрит! Это настоящий кофе, а не какой-нибудь американский горячий сок из носков.

– Будьте любезны!

– Держите, мсьё! – Юбер налил дымящийся ароматный кофе в большую чашку и подал мне её. – Будьте осторожны! Он обжигает как ревность.

– Я подожду, пока он остынет, мсьё. А пока буду наслаждаться его ароматом.

– И всё же его стоит пить горячим, – с особым выражением сказал Юбер.

– Тогда я буду делать это аккуратно, маленькими глотками, наслаждаясь каждым из них, – я принял его деликатную подачу.

– Уверен, что вы знаете, как правильно пить кофе, и знаете, как получить от него много удовольствия, – невозмутимо ответил Юбер и продолжил:

– Селин собирается на фермерский рынок в Вальс-ле-Бен. Если желаете попробовать на вкус настоящий Ардеш – можете составить ей компанию.

– С удовольствием! Благодарю! И если мадам понадобится помощь, я всегда к её услугам, – я выразительно глянул на Селин.

– Вы очень любезны! Солнце взойдёт через несколько минут. Не будем мешать. Когда будете готовы – спускайтесь. Я буду ждать вас внизу, – ответила она.

– Приятного аппетита, мсьё, – супруги вышли. Они вели себя так, словно вчера ничего не произошло, и я по-прежнему был для них просто гость. Случайный. Возможно, особенный. Но тайна вчерашнего вечера была надёжно укрыта прошедшей ночью.



На востоке над волнистым горизонтом уже светлело небо, напитывая тёмные холмы нежными красками утра. Солнце стремительно поднималось прямо на глазах. Его маленький красный край через пару минут уже полыхал огненным полукругом. Дома отбросили на землю длинные тени. Утренняя прохлада бодрила. Укутавшись в одеяло, я сидел на балконе и согревался воспоминаниями вчерашнего вечера, первыми солнечными лучами и обжигающим кофе.

Рынок захватил весь центр старого города. Его шумное многоголосье создавало ту неповторимую атмосферу, ради которой люди готовы приезжать каждую неделю за десятки километров. Сегодня здесь билось сердце Ардеша. Центральная площадь и прилегающие улицы с раннего утра были заставлены автолавками. На витринах и полках фермеры разложили свои соблазнительные продукты. Развалы сыров, колбас, овощей и фруктов обещали моей неравнодушной к еде душе незабываемый гастрономический праздник. Продавцы щедро угощали покупателей, перебрасываясь весёлыми шутками. Французы говорят, что в Ардеше живут самые душевные из всех французов. Охотно им верю.

Селин припарковала машину в проулке неподалёку. Мы влились в толпу и поплыли вдоль торговых рядов. Рынок встретил нас нежным мускатным запахом, улетающим к вершинам окрестных холмов. Бледно-зелёная, с желтоватым оттенком, кожура бессильна удержать ароматную душу в круглом сочном теле шарантской дыни. Ещё вчера они лежали на прогретой южным солнцем сухой земле Кавайона, радуясь жизни неизменными десятью полосками на своих упругих боках. А сегодня фермер из Прованса спрашивает: «Когда будете её есть, мсьё?» Потом выбирает, тщательно вынюхивая, несколько штук и подписывает маркером на шершавой сеточке кожуры: «Сегодня, завтра, послезавтра».

– Мы заберём их на обратном пути.

– Не волнуйтесь, мсьё! Эти дыни ждали вас всю свою жизнь. Подождут ещё немного!

Тропический аромат дынь сменился сладковатым запахом аниса. На овощном прилавке рядом с выставочной цветной капустой и нарядно-праздничной романеско лежал белый, прозрачнокожий, светящийся изнутри фенхель. Я повернул голову в сторону Селин – и вот уже кисловато-миндальные ароматы оливок защекотали в носу. Они лежали, искушая покупателей блестящими маслянистыми боками. Чёрные, фиолетовые, зелёные. Начинённые чесноком, перцем, анчоусами, лимоном, сыром. Рядом в стеклянных бутылях переливалось на солнце всеми оттенками жёлтого оливковое масло - жидкое золото Средиземноморья. Ветер с центральной улицы принёс запах трюфелей, подвала и спермы. Мясные ряды поманили нас белой, как мука, плесенью своих колбас и огромными окороками диких и домашних свиней. Сырная лавка завлекала запахами осеннего леса, грибов и тления. Огромные головы выдержанного, лежалого, сдавленного собственной тяжестью сыра. И везде каштаны, каштаны, каштаны… Запахи плыли над домами, будоражили аппетит и побуждали покупать и пробовать всё это. Соблазны и искусы французского рынка неодолимы. Обойдя всех знакомых продавцов и накупив две полные корзины продуктов, мы вернулись к машине.

По дороге назад я попросил Селин остановить машину на смотровой площадке на вершине одного из холмов, чтобы покормить глаза красками и запахами ардешской осени. Мы углубились в горы совсем немного, а долинная зелень вдруг куда-то исчезла, уступив место охре и ржавой меди. Селин стояла рядом со мной чуть впереди. Глядя на женские плечи и бёдра, я вспомнил вчерашний вечер, и мне неодолимо захотелось вдохнуть её аромат вместе с ароматом прелых листьев и сырой земли. Я приблизился к ней и поцеловал в шею, взяв за плечи. Селин на мгновение замерла, а потом деликатно отстранилась.

– Не стоит, мсьё.

– Но почему?

– Юберу бы это не понравилось, – ответила она.

– Мне показалось, он благословил нашу близость, – нетерпеливым полушёпотом удивился я.

– Но не здесь и не сейчас. Нам стоит вернуться в замок, – ровным спокойным голосом ответила Селин.

– Как скажете, мадам. Извините.

Мы сели в машину и поехали в замок, стараясь не встречаться глазами. Селин долго молчала.

– Простите – я повторил, понимая, что нужно нарушить тишину.

– Да, конечно, – Селин отвела глаза в сторону и снова замолкла. Она молчала долго, блуждая взглядом по окрестным холмам. Мне даже показалось, что на дорогу она почти не смотрит. Неожиданно она заговорила.

– Долгое время мне здесь было так безмятежно, а сейчас… Я чувствую, что заражаюсь старением. Это ужасно! – голос её дрогнул. –Мне страшно признаться в этом мужу, но думаю, что он и сам всё понимает. Я задыхаюсь от объятий Ардеша: культей его старых платанов, влажного воздуха осени. Я вижу, как меняется муж. Он всегда был таким бонвиваном и жуиром, а сейчас его жизнелюбие сковано льдом. И с каждым днём эти льды всё толще. Иногда мне становится страшно, что я замёрзну вместе с ним, – Селин повела плечами, словно в подтверждение своих слов. – Когда Юбер оставит меня, я не смогу здесь находиться. Уеду в Прованс или на Лазурный берег. Согреваться после Ардеша.

– А как же замок?

– Без Юбера мне здесь будет невыносимо. Особенно осенью и зимой, когда ночи долгие и тёмные. Он и сам предлагает уехать отсюда.

– А Вы?

– А я молчу. Не хочу его расстраивать.

После обеда ветер с Атлантики принёс непогоду. Под затяжным дождём Ардеш стремительно остыл. Я сидел в своей комнате и смотрел, как небо рваными клочьями серых облаков стирает с холмов яркие краски осени. Удивительное свойство непогоды делать мир монохромным и тоскливым.

Ближе к вечеру дождь прекратился. Усталые облака всё ещё лежали на холмах перед тем, как отправиться дальше, на восток. Мир вокруг стал бесцветным и неуютным, небо так и не просветлело. Я поднялся на донжон замка. Деревня внизу лишь угадывалась. Каменные дома, словно стадо промокших овец, жались друг к другу, чтобы согреться в наступивших сумерках. Время от времени и они исчезали из вида в сером вечернем тумане. И вдруг в какой-то момент туман стал сиреневым. Я не знаю, что произошло, но такого я никогда не видел. Звуки исчезли. Замок и каменные дворы деревни погрузились в лиловый сон.

Я спустился вниз и вышел со двора. Мой взгляд ловил лишь размытый контур стен вдоль узких коридоров средневековых улиц. Я шёл словно в лабиринте времени, лишь угадывая направления, скользя рукой по серым камням, напитанным влагой. А потом стены расступились, и я из узкого прохода между домами вышёл в никуда. Вокруг меня был лишь сиреневый туман. Осторожно ступая с вытянутыми вперёд руками, я вдруг наткнулся на Селин, стоящую у невысокой каменной ограды.

– Осторожно мсьё! Дальше начинается пропасть, – сказала она чуть слышно. Тем не менее тихий звук её голоса отчётливо звучал в тишине.

– Видимо, судьба послала мне Вас, чтобы уберечь от падения, – ответил я, подойдя к Селин совсем близко.

– Хотите виноград? – она вынула гроздь откуда-то из тумана и поднесла его к своему лицу, словно спряталась за ней.

Я поднёс губы к кисти и с хрустом откусил несколько ягод, обливаясь соком. Виноград оказался сладким, упругим и немного терпким.

– Из него могло бы получиться хорошее вино,– её окрашенные соком губы шевелились прямо перед моими глазами.
– У тебя на губе капелька виноградной крови. Вот тут, – я отодвинул лицом гроздь и лизнул, чуть касаясь, её верхнюю губу. Она вздрогнула от неожиданности.
– А ещё тут, тут, тут... – словно бабочка крылом, мои губы касались её лица, глаз, мочек ушей, шеи. Виноградная гроздь упала на землю. Платье сползло за ним. Не отрывая рта от её тела, я спускаюсь вниз по извилистой чувственной тропе удовольствий, наслаждаясь по пути знакомыми пейзажами и не пропуская ни малейшей детали. Сиреневый туман пьянит, как вино, и не располагает к благоразумию. Запах прелых листьев и сырости оврага, необъятной мглы неба и многовекового камня, увлажнённого истекающей от желания ночью, запах минеральный и настоящий, смешался с запахами её тела и секса.

А потом неожиданно сиреневый туман рассеялся. Уползающие по холмам облака обнажили мир вокруг: ночные фонари, серые камни старой стены и маленькое открытое окно на ней. Мы стояли над обрывом на крохотной площади у стен замка, а из тёмного окна на нас смотрел Юбер.


Наутро Селин принесла мне завтрак одна. Ещё были сумерки. В открытое окно задувал прохладный ветер.

– Ваш прощальный завтрак, мсьё! – она поставила поднос на столе в комнате, сбросила халат и нырнула ко мне под одеяло. Она вся дрожала и прижалась ко мне всем телом.

– Вы дрожите! Что случилось?

– Согрейте меня. Скоро зима. Она будет длинной, - её приглушённый французский прононс звучал очень пронзительно.
Небо на востоке уже светлело. Вот-вот надрывно полыхнёт рассвет. Мы лежали в разметавшейся постели, и я рассказывал о стране, где полгода царит зима и люди не отогреваются даже летом, живя, словно в летаргическом сне.


Когда рассвело, мы вышли на балкон. Налили себе кофе. Ардеш просыпался. Воздух быстро прогревался под лучами взошедшего солнца. Внизу хлопнула дверь и послышались шаги. Тонкая струйка дыма дотянулась до нас. Это Юбер вышел на террасу с сигаретой в руках.

– Доброе утро, мсьё! Прекрасный день! Как Ваши дела? – он был бодр и приветлив.

– Здравствуйте! Благодарю. Всё прекрасно!

– Не задерживайте мою жену надолго. У неё сегодня много дел.

– Я уже иду, дорогой! – звонко отозвалась Селин. Она сделала последний глоток кофе, встала, запахнув халат, поцеловала меня и сказала, чуть понизив голос:

– Прощайте! В ваших глазах отразилась моя молодость. Спасибо!

– Прощайте, Селин! Пусть ардешская осень будет тёплой и солнечной!

После завтрака я быстро собрал вещи, попрощался с хозяевами и отправился дальше, по извилистому пути Ардешского ущелья. Его за миллионы лет гигантской змеёй продавила в скальной породе река Ардеш перед своим впадением в Рону.

Посетить осенний Ардеш - всё равно что заглянуть в лавку антиквара старьёвщика, затерявшуюся в затейливых лабиринтах улиц, домов и дверей. Там столько всего удивительного, что даже у искушённых ценителей старины захватывает дух. Хозяин лавки с грустным взглядом вдруг неожиданно предлагает настоящее сокровище из своей коллекции. Этот мир откроется не каждому, но посвящённые в тайны Ардеша навсегда запомнят его неторопливый ход времени, его застывшие в средневековье города и каштановое радушие.



Другие рассказы: