Она появилась из хаоса безликой толпы - красивая, высокая, стройная, неземная. Прошла мимо, загадочно улыбаясь, и исчезла. Напрасно я искал пропажу глазами – её нигде не было. В этот момент людской поток подхватил меня и понёс куда-то...
Я проснулся. В комнате было жарко. Раннее летнее солнце в окне предваряло суету нового рабочего дня. Выцветший термометр за окном уже закипал. Прохладный душ лишь ненадолго взбодрил меня. Завтракать совершенно не хотелось. Я поставил вариться кофе, но он убежал с мерзким шипением прямо у меня на глазах, залив всю плиту грязной пеной. «Да что за день такой сегодня?!» – воскликнул я. «Ивана Купалы» – ответил настенный календарь, тихо шевельнув пожелтевшим листом.
Не знаю, как для вас, а для меня июль – самый бессмысленный месяц: жара, раскалённое солнце и бесконечный день. Он выжигает в моей памяти не только прошедшую зиму, но и часть промелькнувших вёсен, лет и осенних безвремений. Редкие ливни ненадолго оживляют мир вокруг, а потом лето снова душит своими горячими объятиями. Я тупею и вязну в его липкой паутине. Честно говоря, за четверть века моей жизни в июле мне не пришло в голову ни одной умной мысли. Жара!..
Размешивая сахар и глядя на маленький рукотворный шторм в дымящейся чашке, я вдруг решил: «Надоело! Пропади оно всё пропадом! Еду на море! Буду целыми днями смотреть на далёкий горизонт, слушать прибой, ходить по кромке воды, увязая каждым шагом в зыбком песке. Читать книги, лёжа на разогретом песке, и ощущать давно забытое в суете будней спокойствие от шелеста страниц. А потом, надышавшись упругим солёным ветром, сидеть с бокалом холодного вина на пустынном вечернем берегу и слушать волшебные песни сирен и стоны душ утонувших моряков». Сказавшись больным, я отпросился с работы и, преодолев толчею утренних пробок, рванул в Палангу.
***
На белоснежном пляже, уходящем за горизонт, я лежу на спине в позе витрувианского человека, широко разметав по сторонам руки и ноги. Как в детстве, прямо на песке. Лежу с закрытыми глазами и слушаю, как он тихо шелестит мне в ухо бесконечным потоком скатывающихся песчинок. Этот шёпот земли слышен, только если ты находишься очень близко к ней. Мне кажется, так шелестит время.
В этом дремотном состоянии я снова увидел незнакомку из вчерашнего сна. Она шла вдоль кромки моря, словно по подиуму, крадущейся походкой дикой кошки. У неё были длинные ноги и изящные щиколотки, точёная девичья фигура, выразительные бёдра и удивительная стать. Грива её светлых вьющихся волос была растрёпана балтийским ветром. Маленькая упругая грудь была открыта солнцу и любопытным взглядам. Из одежды на незнакомке был лишь крохотный разноцветный лоскуток на лобке с тонкой перевязкой на бёдрах. Ревущее море у берега смиряло свой бешеный нрав и лизало ей ноги, словно послушная собачонка. Я кожей почувствовал опасность её наготы.
– Добрый день! – поздоровался я, улыбнувшись во весь горизонт.
– Здравствуйте! – ответила незнакомка с лёгким певучим акцентом, улыбнувшись в ответ.
Тот, кто хоть раз слышал прибалтийский акцент женщины, которая ему нравится, уже никогда не станет собой прежним. Любая фраза, сказанная другим, даже самым томным женским голосом, будет казаться ему пресной. Красноречие полилось из меня непрерывным потоком.
– Мне кажется, нам по пути. Вы ведь идёте на край света? Впрочем, куда бы вы ни шли – я иду с вами.
– Вы шутите? Это очень далеко! – незнакомка удивилась очень искренне. – Я просто хожу вперёд-назад вдоль берега.
– Позвольте составить вам компанию?
– Если не будете много говорить – то я не возражаю!
– Я буду выразительно молчать. Это лучше, чем говорить глупости, которые почему-то всегда лезут мне в голову при виде красивой женщины.
– А какие глупости лезут вам в голову? – она посмотрела на меня дерзким взглядом, солнце заиграло в них яркими искрами языческих костров. В них были крики лесных птиц и шум ветра в высоких деревьях, разгульные огни ночей на Ивана Купалу и чащобные всхлипы свального греха.
– Ваши глаза! Глядя на них, я мечтаю оказаться вместе с вами на необитаемом острове, забыв обо всём на свете.
– Вы слишком откровенны. Так нельзя, – сказала незнакомка. А потом склонила голову набок и спросила:
– О чём ещё вы подумали?
– Что я встретил прекрасную фею Балтийского моря! И понял, что не прощу себе, если с ней не познакомлюсь. У вас наверняка есть и земное имя, но я приехал только вчера вечером и ещё плохо знаю имена местных фей и нимф.
Она улыбнулась широкой открытой улыбкой:
– Меня зовут Гинтаре. По-русски это значит «янтарная».
Женщина протянула мне руку. Я взял её холодные пальцы в свою ладонь и долго держал, пока они не напитались моим теплом.
– О чём молчите, таинственный незнакомец? – продолжила моя новая знакомая, выскользнув пальцами из моей ладони.
– Ваша неземная красота наводит меня на земные, даже низменные мысли. Вот я и гоню их прочь.
– Вы пропустили одну важную вещь! – в уголках смеющихся глаз Гинтаре появилась тонкая паутинка морщин.
– Какую?
– Забыли представиться!
– Простите! Кажется, ваши глаза действуют на меня магическим образом. Я представился. Мой язык с трудом поворачивался во рту, когда я называл своё имя.
– А вы забавный: то такой решительный, то теряетесь. Если хотите, я расскажу вам о здешних феях, – пропела в ответ Гинтаре и пошла вдоль берега. Сделав несколько шагов, она обернулась. – Ну, что вы стоите?! Идёмте же!
И я пошёл, потому что, действительно, готов был идти за ней на край света. Когда Гинтаре нагибалась, чтобы что-то поднять с песка, её позвоночник выпирал косточками на узкой спине, и от этого ягодицы казались ещё мягче и круглее. Иногда я, словно невзначай, задевал свою спутницу рукой, и тогда она бросала на меня особый взгляд, полный игривого недоумения. В этот момент мне казалось, что весь янтарь Балтийского моря вспыхивает на солнце разноцветными огнями и озаряет мир вокруг.
Неожиданно Гинтаре обернулась и стремительно подалась навстречу всей своей наготой. Свежий бриз встрепенулся вместе с ней.
– Смотрите, что я нашла, – сказала она и протянула мне свою мокрую ладонь, на которой лежали несколько камешков янтаря. – Правда, они красивые?! Я загадала, что если найду хотя бы три камешка, то случится что-то необычное. А их уже пять. Вы любите янтарь?
– Я влюбился в него, лишь увидев ваши глаза, – ответил я, не отрывая взгляда от Гинтаре. Но она, словно не слыша меня, продолжила:
– Есть литовская легенда, что когда-то Юрате, дочь Перкунаса, жила в роскошном замке из янтаря на дне Балтийского моря и следила за порядком в морском царстве своего отца. Однажды, узнав, что некий Каститис ловит рыб из его владений, она послала русалок, чтобы те передали ему строгий приказ Перкунаса не ловить рыбу. Но юноша не послушал запрета. Тогда царевна рассердилась и решила наказать непослушного рыбака. Она превратилась в ундину и поднялась из воды, – Гинтаре говорила вдумчиво и серьёзно, словно безоговорочно верила легенде. Но, лишь встретившись взглядами, Каститис и Юрате полюбили друг друга и отправились жить в её подводный дворец. Но их счастье было недолгим. Перкунас узнал, что его дочь полюбила простого рыбака, и в гневе молнией расколол янтарный дворец на миллионы осколков, а её саму приковал к руинам. С тех пор, когда Юрате оплакивает утраченную любовь, её рыдания вызывают шторм и бурю. А слёзы превращаются в прозрачный янтарь, который остаётся на берегу после шторма.
– А как сложилась судьба юноши?
– Каститис до самой смерти был предан Юрате. Надеясь на встречу, он приходил на берег моря, глядел на бушующее море и ждал свою возлюбленную. Когда шторм заканчивался, Каститис собирал на берегу её янтарные слёзы.
– А что было потом? Он перестал рыбачить и начал продавать янтарь?
Гинтаре с деланной укоризной посмотрела на меня:
– На этом сказка заканчивается. Вот, возьмите! – она взяла мою руку и положила найденные камешки мне в ладонь. – Янтарь много значит для литовцев. Он с нами с самого детства. Мы даже шутим, что в наших жилах течёт янтарная кровь!
– Я с удовольствием возьму и янтарь ваших глаз.
– Бойтесь исполнения своих желаний, – таинственным голосом остановила мой полёт Гинтаре. – Знаете, что душа человека смотрит на мир его глазами?
– И что же видит ваша?
– Родственную душу, – ответила она и потянула меня на глубину, в свой подводный дворец. — Пойдём купаться!
Мы побрели в море, удаляясь всё дальше и дальше от берега. Когда набегала очередная высокая волна, Гинтаре подпрыгивала и вскрикивала, вся покрываясь мурашками от попадающих на неё холодных брызг. Её соски затвердели и задорно торчали навстречу свежему бризу. Но Гинтаре веселилась и резвилась как ребёнок, делая вид, что не замечает моих взволнованных взглядов.
Поиграв волнами, море выгнало нас на берег задорным балтийским ветром. Изо всех ног мы побежали к спасительной стене дюн. Расположившись в углублении на вершине одной из них, мы прижались друг к другу, чтобы согреться. Лишь тонкая стенка из прилипшего песка разделяла наши дрожащие тела. Он медленно осыпался, стирая условный барьер между нами. Когда песок почти осыпался, мы были уже на «ты».
Сердце моё бешено колотилось. Я убрал мокрые волосы с лица Гинтаре и подался к ней поцелуем, но её решительные пальцы остановили мои губы.
– Так нельзя. Я замужем.
Я откинулся на спину и уставился в небо. Балтийский ветер шумел в вершинах сосен, растущих рядом с дюнами. Чайки-привидения с гадкими криками парили над головой.
– И кто же в роли Перкунаса? – спросил я скорее плывущие в небе облака, чем Гинтаре. Мой голос дрожал от обиды, что я лежу невозможно близко с красивой женщиной, которая мне очень нравится, и еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься на неё в порыве страсти. Но она принадлежит другому.
– Тот, кто давно приковал меня к обломкам дворца, на который стала очень похожа наша семья.
– И где он сейчас?
– Сейчас он лежит на пляже и пьёт своё пиво. А я с удовольствием гуляю одна весь день, и всё это время принадлежу себе. И лишь когда наступает вечер – снова становлюсь женой своего мужа.
– Волны моего желания яростнее, чем морские. Но они разбиваются о неприступные берега твоей супружеской верности. Что мне делать? – я снова подался к Гинтаре. Она была старше и опытнее меня, и её отчуждённость распаляла мою страсть всё сильнее.
– Не злись! – Гинтаре провела холодным пальцем по моим губам. – Ты милый, но у меня есть долг, которому я верна.
– Но ведь нам так хорошо вместе здесь и сейчас! – воскликнул я.
– Не горячись, мой мальчик! Запасись терпением!
– Я приму любое твоё решение, но от одного поцелуя не откажусь.
Немного поколебавшись, Гинтаре коснулась губами моей щеки и сказала:
– Мне пора возвращаться.
– Но ведь ещё не вечер! – я был окрылён своей маленькой победой.
– Я уже не смогу прийти к мужу той, что была ещё сегодня утром. Мне нужно время, чтобы стать собой прежней, – ответила она.
Мы ещё немного полежали в тёплой колыбели приютившей нас дюны, а потом пошли назад. Всю дорогу Гинтаре молчала и грустно улыбалась.
– Дальше я пойду одна, – сказала она, дойдя до невидимой границы. – Встретимся завтра здесь.
– Ты точно придёшь? – спросил я, опасаясь, что Гинтаре обманет меня.
– А ты? – спросила она, глядя на меня с вызовом.
«Приду ли я?! Конечно, приду! Я не знаю, как мне дождаться завтра, моя янтарноглазая морская фея!» – пронеслось у меня в голове в этот момент.
Я кивнул в ответ и приблизился к Гинтаре в надежде получить ещё один поцелуй. Она сделала еле заметное движение губами, потом повернулась и быстро пошла своей пружинящей походкой вдоль берега. А я стоял и смотрел, как Гинтаре удалялась, становясь всё меньше и меньше, пока не растворилась в пёстрой толпе пляжа. Спустя какое-то время я побрёл вслед за ней, безжалостно пиная ногами выброшенные на берег волны.
***
Чтобы чем-то занять вечер, я решил прогуляться по городу. Культурная афиша Паланги обещала концерт классической музыки в курортном парке. Оркестр зажигал. Моцарт виртуозно сражался с Гайдном за любовь публики, но в итоге всех победил Штраус. Лишь только зазвучали его «Весенние голоса», отдыхающие закружились в вальсе. Я уже собрался пригласить миловидную даму в льняном сарафане, как увидел Гинтаре с мужем. Это была странная пара: морская царица и полноватый лысеющий мужчина с бесцветными глазами на одутловатом, увядшем лице. Гинтаре блуждала взглядом по сторонам. Увидев меня, она смутилась и отвернулась. Муж поймал её взгляд и стал что-то говорить, недобро поглядывая в мою сторону. Он размахивал руками, с каждой секундой распаляясь всё больше, но Гинтаре равнодушно молчала и смотрела куда-то в сторону. Пусть она была не со мной, но зато и не с ним.
Танцевать больше не хотелось, и я решил пройтись по парку. Вскоре звуки музыки перестали быть слышны. Лишь шелест листьев на ветру да тихие голоса гуляющих нарушали вечернюю тишину. Услышав лёгкие шаги за спиной, я загадал, что это Гинтаре, обернулся и увидел её.
– Добрый вечер! Вижу, Перкунас чем-то недоволен.
– Не хочу об этом говорить! Давай лучше погуляем!
Мы молча дошли до подножия холма Бируте.
– Ты знаешь, почему это место так называется? – прервала, наконец, наше молчание Гинтаре.
– Нет. Расскажи! – оживился я.
– Согласно преданию, именно здесь, на самой высокой дюне на всём побережье, когда-то находилось древнее языческое святилище, – медленно, нараспев, начала свой рассказ Гинтаре. – Жрицы-вайделотки, среди которых была и юная Бирута, давали обет безбрачия и охраняли здесь священный огонь. Если огонь угасал по вине жрицы, её сжигали. Впрочем, как и тех из них, кто утратил невинность.
Однажды молодой Кейстут, оказавшись в здешних краях, увидел Бируту и так пленился её красотой, что предложил выйти за него замуж. Но та не могла дать ему согласия. Ведь она была вечной невестой бога, и это бы означало нарушение клятвы, данной при посвящении в вайделотки. Тогда Кейстут похитил Бируту, насильно увёз в свой замок в Троках и женился на ней.
– А как же обет безбрачия?
– Трудно пойти против воли князя. А может, любовь оказалась сильнее обетов!..
– А что было потом?
– Бирута родила ему восьмерых детей, одним из которых был тот самый князь Витовт, что победил крестоносцев в Грюнвальдской битве. Мы его почитаем как национального героя.
– И как сложилась судьба Бируты?
– Кто-то говорит, что её утопили в реке, а кто-то, что она вернулась в свой храм и оставалась там до самой смерти. Легенда гласит, что она была похоронена здесь у подножия холма, названного в её честь.
Гинтаре на время замолчала, о чём-то думая, а потом продолжила:
– Ты знаешь, когда я была совсем юной, я тоже давала себе обет безбрачия.
– Почему?
– Мой отец был очень строгий, даже жестокий. И мне всегда не хватало его тепла и любви, хотя он считал, что любит меня. Только очень по-своему. С матерью он тоже был груб. И я очень боялась, что и мой будущий муж будет поступать со мной так же.
Каждый год мы с родителями приезжали летом в Палангу, и однажды здесь я познакомилась с молодым человеком. Мы вместе гуляли по пляжу, купались в море, а когда замёрзли, то спрятались в дюнах и там целовались. Это были мои первые поцелуи. Они были такие вкусные! Я запомнила их на всю жизнь.
Глупо ревновать к прошлому. Я это понимал, но комок подступил к моему горлу, перехватив дыхание. Отвернувшись, я сделал вид, что закашлялся.
– Отец тогда сильно разозлился. Таким рассерженным я его никогда раньше не видела. Он кричал на меня и даже называл нехорошими словами. Мне казалось, что он изобьёт меня до смерти. После этого отец больше не отпускал меня гулять одну. Даже хотел увезти домой. Но меня это не остановило. Когда я сбежала на новое свидание – он весь день искал меня по всему пляжу. А мы с молодым человеком спрятались в дюнах и видели, как он метался повсюду, словно дикий зверь. Я знала, что дома будет скандал, но мне было всё равно.
Это был лучший день в моей жизни! Мы целовались, и от этих поцелуев у меня кружилась голова. Если бы он тогда предложил сбежать вместе – я бы, не задумываясь, сделала это. Но этого не случилось. Я вернулась домой поздно вечером, и отец сразу же увёз меня домой.
– А тот молодой человек? Что было с ним?
– Я не знаю. Однажды много лет спустя я встретила его Вильнюсе, но он меня не узнал. Или не захотел узнать… – Гинтаре повела плечами, словно озябла. - А может, я обозналась! Столько времени прошло!
– Ты вся дрожишь! Тебе холодно?
– Нет. Это от воспоминаний. Сейчас пройдёт, – ответила она и продолжила свой рассказ. — Отец меня не простил. После школы я ушла из дома, поступила в университет и больше не возвращалась. Отец перестал давать деньги, и мать помогала мне тайком от него. Я училась, влюблялась, разочаровывалась и снова влюблялась. И с ужасом думала, что когда-нибудь настанет день, когда мне нужно будет познакомить своего избранника с отцом. Этот страх мешал мне быть счастливой. А потом отец умер, и мои страхи ушли сами собой. В какой-то момент я решила, что мой обет – просто глупость. И вот… вышла замуж.
За разговорами мы незаметно дошли почти до самого дома, где жила Гинтаре. Расставаться с ней мне не хотелось.
– Что мне сделать? Давай я разозлю Перкунаса, чтобы он поднял шторм на море, но отдал тебя мне?
– Считай, что тебе это уже удалось. А расплата за всё меня ждёт уже сейчас, – Гинтаре грустно улыбнулась и пошла домой.
Ветер крепчал. На далёком горизонте клубились тревожные вихри грозовых облаков. По бесконечному пирсу я удалялся от берега. Туда, где только плеск волн заглушали негромкие голоса отдыхающих и позволяли мне чувствовать себя один на один с солнцем. Я сидел, свесив ноги, и смотрел, как остывающее светило тонет в кипящем море. Каждый день оно совершает этот удивительный фокус – драматически исчезает на западе, чтобы вскоре появиться на востоке.
Будь я язычником, то, пожалуй, тоже поклонялся бы солнцу. Просилбы у него защиты в трудные минуты и совершал обряды жертвоприношения. В минуты слабости человек часто уповает на силы природы, ожидая от них помощи в сложных ситуациях. Сам не знаю почему, но я попросил у солнца, чтобы Гинтаре стала моей. А чтобы желание сбылось – бросил в пламенеющее море монетку. Оно молча приняло моё подношение, ничего не обещая взамен. Но я решил, что всё будет так, как я загадал.
Усталые за день волны недолго переливались червонным золотом в закатных лучах. Вскоре тёмное небо слилось в объятиях с почерневшим морем. Я ещё долго сидел, бессмысленно глядя в точку, где недавно утонуло солнце. Шторм стремительно приближался к Паланге. Всю ночь я ворочался в постели, слушая, как ревёт и воет за окном разъярённое Балтийское море. Лишь к утру оно успокоилось, и я тоже ненадолго заснул.
***
Проснувшись, я стремительно проглотил свой завтрак, наскоро собрался и помчался на встречу с Гинтаре. Расположившись на песке рядом с кромкой моря, я открыл книгу, чтобы скоротать время ожидания. Но ветер напрасно шелестел её страницами в моих руках. Сгорая от нетерпения, я не смог проглотить ни строчки. Не в силах лежать, я вскочил и стал ходить вперёд-назад, выглядывая в прибрежной пене кусочки янтаря. Наконец я увидел Гинтаре.
– Ночью был сильный шторм, – сказал я, подбежав к ней. Сердце моё колотилось от счастья. — Утром на берегу я нашёл на берегу твои янтарные слёзы.
– В парке было лишь его начало, – ответила Гинтаре голосом, лишённым эмоций. – Дома началось настоящее кораблекрушение.
– Но как твой муж догадался? Я даже близко не подходил к тебе!
– Ухо ревности слышит всё. У мужа начинает болеть сердце и кружиться голова всякий раз, когда появляется хоть малейшее подозрение. Иногда он ревнует меня даже к моим снам. И всегда это заканчивается одинаково – он страдает, а потом начинает унижать меня своим недоверием, доводя до слёз. После этого ему становится легче. И он «прощает меня».
– Он тебе не пара!
– Не тебе решать! – резко оборвала меня Гинтаре. Но потом, взяв себя в руки, продолжила. – Мой муж надёжный, основательный, правильный. Все его уважают. Он заботится обо мне, опекает, как отец свою дочь. Просто я его не люблю, хоть и благодарна ему за всё, что он для меня делает. А муж это чувствует. Вот и ревнует по любому поводу. Говорит, что я только и думаю, с кем бы ему изменить.
– А ты?
– Разве можно так поступить с человеком, который тебя любит и заботится о тебе?
– Ненавижу его! Если я увижу его – набью ему морду!
– Мальчишка! – Гинтаре грустно улыбнулась. – Опасайся его! Мне иногда кажется, что мой муж – колдун-буртининк. Предания говорят, такие как он, могут наслать порчу на человека, превратив его в оборотня-вилктака.
– Меня этим не испугать!
– И всё же! Прошу тебя! – Гинтаре взяла меня за руку и пристально посмотрела мне в глаза. – Не делай глупостей! В нём есть какая-то колдовская сила. Будь осторожен!
– Зачем ты вышла за него замуж? Вы же такие разные!
– Видимо, такая судьба, – вздохнула Гинтаре. — После смерти отца мне нужна была какая-то опора в жизни. В этот момент рядом оказался мой нынешний муж. Он долго ухаживал за мной, а когда сделал предложение – я не смогла отказать, хоть и не любила его. Видимо, время пришло. И вот… попала в добровольный плен... Женщины часто выбирают в мужья людей, похожих на отца. Психологи называют это комплексом Электры и говорят, что преодолеть его невозможно.
– Но кто мешает вам разойтись?
– А зачем? Слишком в моей жизни всё хорошо, – Гинтаре отвела взгляд в сторону, словно стыдясь своей слабости. – Мама всегда говорила, что брак по расчёту всегда крепче брака по любви: чувства остывают, а достаток остаётся.
– Зачем тебе жить в безлюбии? Уходи из плена!
– В плену мне спокойнее, чем быть одной.
– Тогда зачем ты назначаешь мне свидания?! Что за игра?
– Это не игра! Ты даже не представляешь, что творится в моей душе! Сегодня я металась всё утро, думая как поступить. Ты очень милый, а я не каменная. Я сбежала от мужа к тебе и не чувствую стыда за это. Это уже слишком много для меня!
– Пойдём в нашу дюну!
– Нет!.. Пока нет…
– Но почему?! Я люблю тебя и ты, надеюсь, тоже меня любишь. Зачем нам чего-то ждать?!
– Давай дождёмся завтра! А теперь мне пора возвращаться!
***
На следующее утро я проснулся затемно. За окном долго светало, но никак не могло рассвести окончательно, словно что-то сломалось на небосводе, и солнце застряло возле горизонта. Наскоро позавтракав, я полетел на встречу с Гинтаре. Уже давно прошло условленное время, но её всё не было. Я уже начал волноваться: может, муж не увёз её из Паланги или она не смогла решиться. Тревожные мысли роились в моей голове. И вот, наконец! Идёт она, моя загорелая фея с янтарным блеском глаз. Я метнулся к Гинтаре, вне себя от счастья.
– Привет! Всё время думал о тебе.
– И что же ты думал? – Гинтаре улыбнулась мне в ответ и дала осмотреть себя без всякого стыда и жеманства. Её улыбка была белее облаков.
– Я представлял, как прекрасная в своей наготе, ты лежишь на берегу Балтийского моря и волшебным неземным голосом заманиваешь меня в свой янтарный дворец на дне моря.
– А что было потом?
– А потом я по-волчьи выл от желания, глядя в ночное небо. И барашки балтийских волн тревожно кудрявились от этого звука.
– Может, ты перевоплотился в вилктака? – уголки глаз Гинтаре засмеялись морщинками.
– Неужели это заметно?
– Вилктак внешне выглядит как волк, но зубы у него человеческие, а на груди белое пятно. Говорят, что это след от шейного платка, который носит человек, – Гинтаре внимательно осмотрела меня. – Нет! Ты точно не вилктак. Они хоть и обладают человеческим разумом, но лишены дара речи.
– Ты говоришь так, словно и в самом деле веришь в легенды и предания.
– Не смейся! – голос Гинтаре стал серьёзным. – Мне кажется, что многое в них не выдумка, а самая настоящая правда.
– Я думаю, с человеком часто случается то, во что он верит.
– Когда я первый раз мечтала о мужчине, – продолжила Гинтаре, – именно образ волка, берущего меня на белоснежных простынях далёкой бабушкиной деревни, представился мне. Комната, куда бабушка приносила каждое утро цветы, имела жадные глазницы на юг и восток, и летом туда всё время в гости заходило Солнце. А ночью у реки голодно выли волки! – Гинтаре взяла меня за руку с первобытной страстью и перешла на мистический шёпот. – Все собаки деревни прятались по своим будкам от этого жуткого звука. И когда во двор приходил волк, чтобы взять свою добычу, я, замерев, ждала, когда он войдёт в меня своим диким желанием.
– Ты не поверишь, но я часто вижу себя волком и в полнолуние, бывает, всю ночь не сплю. Я хожу повсюду и заглядываю в неспящие окна домов в надежде увидеть там молодую прекрасную деву, что ждёт меня в свои объятия. Я представляю, как я пробираюсь в её комнату под покровом ночи. А под утро ухожу в лесную чащобу. И юная дева, случайно встретив меня днём, не узнаёт во мне ночного гостя.
Гинтаре засмеялась. Так смеётся женщина, готовая к греху. Я крепко взял её за руку и повёл за собой. Очень скоро мы дошли до нашей дюны и расположились в ней, укрывшись от ветра.
– Каждый год у нас отмечают Йонинес. Это старинный языческий праздник, – немного согревшись, начала доверительным тоном Гинтаре. – Есть поверие, что в Йонинес несчастным в любви или тем, кто хотел бы приворожить избранника, нужно в полночь трижды обежать обнажённой вокруг ржаного поля. Пока женщина бегает кругами, возлюбленный будет видеть её во сне.
– А потом?
– А потом, когда они встретятся, будет таинство, – Гинтаре загадочно
– И где ты была в ночь на Ивана Купалу с её разгульными огнями и тревожным шорохом тёмного леса?
– В твоих снах. Разве ты меня там не разглядел среди других?
– Я видел в кругах ночных хороводов светловолосую нимфу в венке из дрёмы. Её янтарные глаза смотрели на меня с любовью и нежностью. Это была ты?
– Конечно, я! Ты не мог ошибиться!
– И о чём был твой венок?
– О любви и красоте!
– Река времени уже принесла его в мои руки. И ты приплыла вместе с ним, прекрасная и непорочная.
Гинтаре приблизилась ко мне совсем близко и заговорила таинственным полушёпотом:
– Мне сегодня приснился сон, что весталка Бирута благословила меня.
– Благословила на что?
– Пойти с тобой в дюны. Не смейся! Духи наших предков всё ещё очень сильны и много значат для нас. Литовцы – последние язычники Европы.
– И куда зовут вас голоса ваших предков? – в горле у меня пересохло от волнения. Я кожей ощущал взволнованное дыхание Гинтаре. Её волосы пахли морем и грехом.
– Они зовут нас на свои праздники, предлагают быть такими же, как и они: не знать ложного стыда, веселиться и любить природу.
– Я часто слышу эти голоса. Думаю, мы не зря мы встретились в Йонинес в наших грёзах.
– Иди ко мне! – сказала Гинтаре и притянула меня к себе.
Я поцеловал её в солёные губы. Она задрожала всем телом, подавшись ко мне. Рябь мурашек побежала по её загорелой коже. Жаркая волна накрыла меня, и кровь бешено застучала в моих висках. Где-то рядом были слышны голоса, но нам до этого не было никакого дела. Бескрайний мир Балтийского моря сжался до нашего с Гинтаре микрокосмоса. Что было потом – известно только нам. Повидавшие многое дюны умеют хранить тайны.
Напитавшись друг другом, мы лежали рядом, голые и счастливые, и смотрели на проплывающие в небе причудливые облака. В наших блуждающих улыбках отражалась бесконечность счастья.
***
Только к вечеру, расставшись с Гинтаре, я понял, насколько голоден. Наскоро приведя себя в порядок, я отправился на ужин. По всей Паланге умело расставили свои силки кафе и рестораны. Я оказался лёгкой добычей первого же заведения. Со страниц меню на меня полетели огромные дымящиеся дирижабли цеппелинов. Между горами жемайчю, ведарай и картофельных драников, начинённых сочным мясным фаршем, текли густые реки сметанных и грибных соусов. Крутые склоны аппетитных блюд были усыпаны хрустящими шкварками.
Сглотнув шумную, как балтийский прибой, слюну, я озвучил немногословному меланхоличному официанту свой непростой выбор. Мне показалось, что когда из моих уст громко и торжественно вырвалось «Диджкукуляй!», шум ресторана ненадолго стих, и все присутствующие обернулись на меня. Но официант, привычный к магии волшебных слов из меню, посмотрел на меня понимающе и еле заметно кивнул в ответ. На всякий случай он спросил лёгким подъёмом бровей, буду ли я что-нибудь ещё, а потом сдержанной улыбкой подарил мечту о густом душистом литовском пиве с белой шапкой морской пены, а заодно с ней и мысль о будущих чаевых. И тотчас исчез, чтобы уже через минуту вернуться с тяжёлым запотевшим бокалом в руках. Я набросился на янтарное, холодное пиво, лишь только оно оказалось на столе. Залпом выпив один бокал, я тут же заказал второй, который пил уже не торопясь, смакуя неспешными глотками этот удивительный день.
И тут я снова увидел её с мужем. Они неспешно шли под руку по улице: моя красавица Гинтаре и бесцветный пожилой мужчина с унылым лицом рядом с ней. Он зыркал по сторонам, словно пытался понять, кто тут хочет посягнуть на его собственность. Когда мы встретились глазами, в его надменном взгляде я прочёл вызов. Кровь ударила мне в голову. Меня затрясло от злости: «Мерзкий старик! Да как ты смеешь прикасаться к моей Гинтаре?! Ты не достоин её!»
Не знаю, что на меня нашло. Я вскочил и решительно рванул ему навстречу, но, зацепившись за что-то ногой, с размаху грохнулся на тротуар. Муж Гинтаре торжествующе посмотрел на меня, потом повернулся к ней и что-то насмешливо сказал. «Проклятый колдун! Да как ты смеешь издеваться надо мной?! Я ещё доберусь до тебя и превращу твою обрюзгшую бульдожью морду в кровавое месиво!» Я попытался встать, но сильная боль сковала моё тело, не давая даже пошевелиться. Почему-то мне вспомнилось, как Гинтаре говорила, что зачарованный буртининком может вернуть человеческий облик, если простоит неподвижно на коленях сто лет.
Я лежал на асфальте, глядя, как Гинтаре с мужем постепенно удаляются, и тихо выл от обиды: «А ты, женщина, которую я люблю! Почему ты с ним заодно?» Вечер был испорчен. Я промычал что-то нечленораздельное вслед своему сопернику и, не тронув остывший ужин, вернулся в номер зализывать раны.
***
Ожидание новой встречи с Гинтаре показалось мне нестерпимо долгим. Всю ночь я мысленно путешествовал губами по её солёному телу, взбираясь на грудь и скатываясь в ложбину между бёдер. Я пересчитывал все родинки по пути своего желания и целовал каждую из них. Не в силах заснуть, я доковылял до дома, где она жила, и полночи таился в зарослях рядом с домом, прислушиваясь к каждому шороху. Но её окна были темны и беззвучны. Я обрёл покой, лишь встретив Гинтаре утром в условленном месте на пляже.
Я заглянул в её глаза в надежде увидеть там ответ на мучивший меня вопрос: была ли она доступна мужу или оставалась верна мне? Мне казалось, что Гинтаре больше не вправе отдавать себя ему. Я считал его недостойным такой красивой и глубокой женщины. Не в силах разгадать в её поведении тайну проведённой без меня ночи, я не выдержал и спросил:
– У вас есть с мужем что-нибудь?
Гинтаре посмотрела на меня с укоризной и ответила:
– Такие вопросы мужчины не задают замужним дамам.
– Но я же не просто мужчина! У нас с тобой тайна!
– У женщины могут быть и другие тайны.
– Но я хочу знать!
– Не задавай женщине вопросов, ответы на которые не готов услышать! Здесь и сейчас я с тобой.
– Мысль о том, что твой муж прикасается к тебе, не даёт мне покоя!
– Ответ на твой вопрос может лишить тебя не только покоя, но и рассудка. Поэтому, не искушай судьбу!
– Я готов был заживо сгореть в священном огне чувств, разбуженных весталкой Бируте, лишь ты была только моей! Я люблю тебя до дрожи во всём теле! Но когда я представляю тебя в объятиях мужа – ревность рвёт мою душу в клочья.
– Ревность – это ещё не доказательство любви. Это лишь претензия на обладание. А любовь требует от мужчины поступков.
– Я хочу тебя похитить, как это сделал Кейстут.
– У нас есть только настоящее. Помни об этом! Я и так слишком далеко зашла в своих чувствах. Сегодня мы будем вместе в последний раз, после чего расстанемся. Я дала обет. Иначе быть не может.
Путь до нашей дюны показался мне бесконечным, и я постоянно ускорял шаг, увлекая Гинтаре за собой. Мне не терпелось поскорее уединиться с ней. Я кипел от желания. Первобытная жажда обладания женщиной одолевала меня. Когда мы оказались в нашей дюне, в моей голове поднялась настоящая буря. Или это завыл балтийский ветер над нами. Я жадно ел грудь, бёдра и лоно Гинтаре как в последний раз. А она трепетала белым парусом на ветру и кричала, как балтийская чайка.
