– Куда едем? – спрашивает меня полный неулыбчивый таксист на выходе из аэропорта Минеральных Вод.

– В Кисловодск.

– Багаж есть?

– Всё со мной. Поехали!

То там, то здесь над иссушённой степью возвышаются одиночные горы. Из динамика льётся бесконечная лезгинка с перерывом на рекламу. Рифмы типа «кровь-любовь, беда-туда, отдам-продам, всегда-звезда» считаются обязательными для создания хита у местных поэтов-песенников. Возведённое в ранг искусства простосмыслие.

Музыкально-стихотворный наив не оставляет меня равнодушным. Я смотрю на меняющийся за окном пейзаж и пританцовываю пальцами под музыку. К концу пути мои обессилевшие пальцы, подрагивая, лежат на бедре.

Заселившись в отель, я направился в Нарзанную галерею. Купил кружку-поилку с длинным горлышком, под лучистыми взглядами курортниц налил из крана шипящий доломитовый нарзан и выпил на одном дыхании. Волшебная жидкость приветственно запузырилась во мне. Налив вторую кружку, я отошёл в сторонку и продолжил пить уже правильно –неторопливыми маленькими глотками, тщательно рассматривая мир вокруг себя. Посещение бювета напомнило мне сцены из фильмов, где выполняющий опасное задание герой проникает в тщательно охраняемое помещение, преодолевая лучи детекторов. Мне вдруг показалось, что курортницы всех форм и возрастов направили свои сканеры на меня. Говорят, что опытные нарзанщицы могут удерживать в поле зрения до десяти мужичков, ранжируя их по своей сложной системе. Видимо, минеральная вода в курортных условиях открывает в человеке сверхспособности.

Тогда я и увидел Юлию. Женщина стояла у стены, держа двумя руками питейник. В разгаре своего лета она не была похожа на всех остальных. Стояла и смотрела на меня прямым откровенным взглядом. Нет! Это совсем не то, что вы подумали. Взгляд был заинтересованный, но без всяких намёков, жеманства и пошлых тайных знаков. Так смотрят дети, когда им что-то нравится. Я подошёл к ней и улыбнулся:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте! Хотите со мной познакомиться? – ни смущения, ни растерянности, ни улыбки я не заметил. Она смотрела с вызовом.

– Вы читаете мои мысли, – я глотнул живительный нарзан.

– Когда мужчина так смотрит – всё же понятно! Видит женщину, которая ему нравится, и хочет её затащить в постель, – Юля не отрывала от меня взгляда.

– Не торопите события! Нужно немного пофлиртовать, проявить фантазию, потомиться в ожидании, – я тоже пристально смотрел ей в глаза.

– А зачем всё это? Курортный роман должен развиваться быстро. Зачем время терять? Скоро же уезжать! Разве не так? – и она сделала глоток из своей кружки.

– Можно и так, но у меня свой, старомодный, сценарий знакомства, – ответил я доверительным тихим голосом, наклонившись к уху собеседницы.

– Долгие ухаживания с невнятной перспективой? – в голосе Юли послышались нотки лёгкой иронии.

– Ровно столько, чтобы всё успеть. Просто поверьте! Я тонкий знаток и ревностный блюститель традиций ухаживания. Вы здесь давно, судя по всему, – ответил я в тон.

– Завтра уезжаю, – немного поведя плечами и вздохнув, сказала она.

– Тогда у меня действительно мало времени для моего сценария, – я взял Юлю за руку выше локтя. Она была мягкая и уютная.

– Я просто удивляюсь. Почему мне с утра до вечера не дают прохода горячие джигиты и бесцветные мужички с сальными глазами, а как только встречается нормальный мужчина – сразу начинаются долгие разговоры. Меня, кстати, Юля зовут.

Юля была хороша. В лёгком летнем платье она казалась бессовестно нагой. Песочные часы её фигуры призывали измерить вечное удовольствие. Волнующая грудь колыхалась при каждом движении, как горбы верблюдов в караванном шаге. Когда она говорила, губы шевелились каким-то особым образом, призывая поцеловать их немедленно. Звёздная россыпь родинок начиналась на лице, по шее стекала в глубокий вырез платья, ненадолго пропадала под ним и снова выныривала в районе коленок. Моей фантазии не хватало представить, какие созвездия были задуманы природой на её теле. Мы пили нарзан, медленно обходя картины местных художников, развешанные по стенам галереи.

– Я вам нравлюсь? – спросила Юля с обескураживающей прямотой возле картины с пионами.

– Конечно! – ответил я согласно сценарию. – вы же состоите из одних достоинств! Мне доводилось слышать рассказы о красавицах с ангельским характером, но даже подумать не мог, что вот так запросто, с одной из них встречусь здесь! Неужели судьба меня ведёт?!

– И кто вам сказал, что у меня ангельский характер? – её брови взлетели вверх.

– Умею по родинкам на теле предсказывать туманное будущее. А уж понять, какой у женщины характер, проще простого!

– Будем считать, я поверила! – Юля вытряхнула последние капли нарзана из горлышка питейника. Потом посмотрела на меня и спросила:

– Ну! Какие у нас дальнейшие планы?

– Предлагаю немного прогуляться по парку. Пока мы ходим и пьём водичку, волнующие изгибы ваших бёдер завели меня в такие дебри фантазий, что выбраться из них теперь уже смогу только с вашей помощью.

– Идёмте, – сказала Юля и взяла меня под руку. – Давайте на «ты», а то как-то неуютно на «вы».

– Это привилегия женщины – первой предложить.

– Ой, да ладно! Со мной тут все сразу на «ты» пытались познакомиться.

– Получилось?

– Нет. Был, правда, один приличный мужчина, но уже старенький. За руку всё трогал. Приглашал на танцы в Курортный парк в Ессентуках. Обещал оплатить автобус туда и обратно!

– Я знаю это место. Там отдыхающие танцуют под духовой оркестр. Бум-ца-ца, бум-ца-ца, бум-ца-ца. Ощущение, что смотришь замедленное кино о невыдуманном советском прошлом, из которого еле вырвался, пожертвовав ему свою юность.

– Смешно, – отреагировала Юля, даже не улыбнувшись.

– Дамы двигают неровные остатки своих фигур в незатейливых танцах, тщательно осматривая ближайшие окрестности на предмет приличных кавалеров.

– С мужчинами у нас реально проблема, – моя собеседница сразу сникла.

– И на танцполе печальная российская демография выглядит угнетающе: случайные вкрапления мужчин среди танцевальных мелодий и ритмов.

– А женщины не всегда полные бывают. Есть и худые.

– Ну сама подумай! Какие могут быть фигуры на пирогово-шашлычной диете? Женщина на таком рационе удвоится и утроится, да ещё, желательно, в правильных местах. И если горец не пожирает такую женщину глазами – он вегетарианец. Интересно, бывают горцы-вегетарианцы?!

– Мне кажется, они все хищники. И куда ты смотришь? – спросила она, перехватив мой плотоядный взгляд.

– Заглянул в вырез. В твоей ложбинке между грудей нет мне теперь ни сна, ни покоя. Хотя правильнее было бы сказать, что утонул в твоих глазах.

– Красиво завернул! Тони!

– Но вырез! Я тону в глазах и пропадаю в нём одновременно. А ещё есть что-нибудь на мою погибель?

– Точно хочешь погибнуть? Подумай хорошенько. Можно ведь ещё успеть что-то сделать.

– Я буду, как в опере, погибать и петь, ползая по сцене. А когда упадёт занавес, выйду целым и невредимым. Правда, немного помятым и уставшим от хорошей партии.

– Идём, Хворостовский! – и Юля потянула меня за руку на курортный бульвар.

Пока мы гуляли по парку, она успела рассказать, что родилась на Севере, в маленьком городке в Коми. Что жила всю жизнь вместе с мамой, а сейчас одна. Что работает училкой в школе. Что нормальных мужиков нет: «или пьяницы, или бывшие зэки». Остальные женатики. И замуж пойти не за кого. И вся жизнь в городке на виду. Да какая там жизнь? Никакой!

Через час ритуальной прогулки мы без всяких слов пришли ко мне в номер.

– У тебя презервативы есть? – спросила Юля буднично, едва закрылась дверь.

– Сейчас схожу в аптеку.

Когда я вернулся, она сидела на кровати, завёрнутая в полотенце, грызла яблоко и смотрела телевизор. Капельки воды блестели на её плечах. Родинки призывно мерцали. Я присел рядом и медленно раскрыл обнимающее её полотенце. Юлина грудь была томная, уютная, вся в голубых прожилках ручейков под белой, почти прозрачной кожей. Душистая, словно спелая узбекская дыня. Вам приходилось вдыхать женскую грудь в тот момент, когда она начинает источать нежный аромат вожделения? Флёр происходящего превращает молочную гладь кожи на ней во взволнованную рябь мурашек перед грядущим штормом. Я наклонился, скользнул по груди взволнованными губами и на мгновение замер, смакуя языком отвердение соска. Юля впитала мой поцелуй, а потом впилась в меня яблочными губами. Наверное, яблоки с библейских времён особым образом действуют на женщин. Всё случилось в полной тишине.

Когда волна страсти схлынула, я приблизил лицо к лицу Юлии, поцеловал в мягкие податливые губы и прошептал:

– Ты была восхитительна! У тебя важный для женщины дар – уметь нравиться!

– Что ещё скажешь, поэт-курортник? – она неподвижно лежала на самой середине кровати, глядя в высокий белый потолок.

– Мне с тобой хорошо! Тебе идут оргазмы.

– Мне тоже с тобой классно! Может, повторим? – стремительно перевернувшись, Юля нависла надо мной белой, нежной, как рикотта, грудью.

Ответ был понятен без слов.

После стремительного секса я лежал с закрытыми глазами и слушал шелест листвы в приоткрытом окне.

– Ты ведь у меня первый мужчина, – услышал я далёкий голос.

– Как это? – опешил я, открыл глаза и приподнялся на руках, глядя на неё. – Мне так не показалось.

– А вот так! – спокойно ответила Юля, она встала с постели, подошла к окну, отдёрнула плотные шторы и замерла. Закатное солнце сразу заглянуло в комнату и очертило в проёме окна соблазнительные изгибы её тела. Знала ли Юля, как она хороша в золотом свечении уходящего дня?

– Мама у меня строгая была. Берегла от мужиков наивную девушку. В Сыктывкар учиться отпускать не хотела. Говорила, испортит меня общага. Поэтому я там комнату снимала у одной бабули, когда жила. Подруги крутили романы, а я училась. Парней к себе не подпускала, хотя многие меня добивались. Но я не больно-то и хотела.

Я молчал. Она обернулась, взяла со стола новое яблоко и продолжила:

– После университета вернулась домой девственницей с красным дипломом. Так и жила всё время с мамой. Не оставлю же её! Болела она последнее время. В прошлом году похоронила.

– А откуда же такие... – я запнулся, – умения?

– Ну… это целая история! Да ты ложись! – Юля подошла к кровати, поправила простыню, села, поджав ноги под себя.

Хрустнуло яблоко, брызнул сок. И она продолжила свой рассказ спокойным, размеренным голосом.

– Как-то на день рождения ученики подарили мне огромного медведя. Он был реально огромным! – Юля развела руку в стороны, показывая его размеры.

– Как-то вечером я сидела с ним в обнимку перед телевизором и смотрела какое-то романтическое кино. Герой целовал героиню так... – она скривила губы, пытаясь передать всю страсть поцелуя, – что я загорелась. Мне тоже захотелось поцелуев и нежности, чувствовать на себе мужские руки. Я смотрела фильм и обнимала медведя, представляя, что это мужчина: большой, сильный, волосатый. Внутри всё горело. Я потрогала себя между ног. Там было горячо и сыро от желания. Тогда я положила медведя на пол и села на него, представляя себя в лесу на незнакомом мужчине. Почти сразу меня и накрыло. Такая… тёплая разноцветная волна. Это был мой первый оргазм. Я начала делать это регулярно. Прям не могла остановиться. Фантазии так распаляли меня, что хватало совсем немного, чтобы кончить…

А однажды подружка Милка с мужем пришли ко мне в гости. Медведь сидел рядом со мной на диване. Ребята засмеялись и в шутку назвали его моим кавалером. А я вспыхнула так сильно, что они переглянулись. Милка что-то ляпнула, чтобы сгладить ситуацию. Но мне было сладко: я женщина, у которой есть мужчина.

Я мысленно обручилась с медведем, он стал моим тайным мужем Мишей. Возвращаясь с работы, мы садились за стол, и за ужином я рассказывала ему, что произошло за день, про своих учеников, про дуру-завуча. Мы вместе проверяли тетради, потом смотрели телевизор и ложились спать. Ощущая его лохматое тело рядом, я чувствовала покой и защищённость. Утыкалась лицом в мягкое плечо и засыпала с улыбкой на лице крепко и безмятежно.

Я представил себе Юлию, сидящую на медведе. Эта мысль меня даже позабавила, и я незаметно улыбнулся, чтобы не смутить рассказчицу. В момент откровений люди очень уязвимы. Но Юля не смотрела на меня, её взгляд изучал потёртые обои в изголовье кровати.

– А иногда Миша клал лапу мне между ног, я загоралась, словно спичка. В ванной он сидел рядом и смотрел на меня голую в воде. Я доставала ногу из пены, подносила к его лицу, и он целовал мои ступни и пальцы. Я кончала каждый раз с ним. Если мне хотелось ещё – он всегда был отзывчив и доводил дело до конца. Однажды мы занимались любовью всю ночь. Я садилась ему на голову, он ласкал меня своим носом. А когда мы сели завтракать, я от полноты чувств поцеловала его в нос. Он пах мной. Я тебя не смутила подробностями? – Юля вернулась из воспоминаний и посмотрела на меня. Её лицо горело, на шее билась тоненькая ниточка-вена. Она смущалась и была очаровательна в этой своей неискушённой опытности.

– Не волнуйся, всё хорошо, – я смог только так, неуклюже, её поддержать.

Юля доела яблоко, облизала сладкие от сока пальцы и продолжила.

– Мне жутко, до дрожи, хотелось большего. И тогда я решилась заказать по интернету вибратор. Я пришла на почту, думала, сгорю от стыда. Щеки горели и выдали меня почтальону с головой. Схватила посылку и бегом домой. Соседка у подъезда что-то спросила, а я в ответ ни бе ни ме. Только головой помотала и влетела в подъезд как ошпаренная.

Перед тем как Миша лишил меня девственности, мы обручились. Я купила нам кольца. Вот, смотри! – и она показала мне простенькое колечко с бабочкой на безымянном пальце.

– Мы отметили наше торжество. А потом под романтическую музыку, при свечах, на чистой простыне всё и случилось.

– Во всяком случае, это было красиво, – я держал её руку и разглядывал кольцо.

– Да. Подруги рассказывали мне о своём первом разе. Кто-то лишился девственности по пьяному делу в гостях, кто-то – второпях в институтском общежитии. А я решила, что такое событие должно быть красивым. И всё произошло именно так!

– У вас был медовый месяц? – Мне хотелось прервать эти откровения, свести всё к шутке.

– Конечно! – она этого не заметила, – я как с цепи сорвалась. Мы занимались сексом каждый день. Даже в те дни…, – она немного замялась. – Ну, ты понимаешь! Мой Миша в это время был особенно деликатен со мной.

– Он у тебя реально молодец, не все решаются на такое.

– После медового месяца я купила Мише красивый шарф. В тот же вечер он связал меня шарфом и грубо овладел. Я так кричала., что даже соседи постучали в дверь, испугались за меня, – она улыбнулась, – знаешь, какие у нас все добрые и внимательные друг к другу.

– А ты? Что ты им сказала?

– Я сказала им через дверь, что упала и больно ударилась, – она говорила без всякой тени смущения и жеманства.

«Может, все женщины-коми такие» – это единственное, чем я мог объяснить её эмоциональную обнажённость.



– Я хотела нового. Мой тайный муж во всём следовал моим желаниям и фантазиям.

– Ты достигла больших умений со своим… – я замешкался, подбирая правильное слово – необычным мужем. Многие женщины даже половину испытанного тобой не пережили, будучи замужем за мужчиной.

– Хочешь посмотреть наше фото?

– Давай! – я ухватил губами её сосок и не отпускал, пока она возилась в телефоне.

Она немного подождала, пока я закончу, а потом деловито спросила:

– Продолжим? Ты хотел посмотреть фото.

С экрана телефона на меня смотрела странная пара: счастливая красивая женщина и белый медведь в синем новогоднем шарфе.

– Я не умею фотографироваться, вечно получаюсь как мороженая рыба с выпученными глазами.

– Не наговаривай на себя! Здесь ты как румяная русалка с ленинским прищуром. А медведь действительно большой. Как это он отпустил тебя одну на курорт? – пошутил я.

– Так это он и посоветовал! – оживилась и затараторила Юля. – Ведь раньше я ездила только с мамой. И мне было боязно решиться поехать одной. А ещё мы договорились, что если случится курортный роман, Миша всё поймёт, и это не помешает ничему. Всё останется как прежде, когда я вернусь.

Она не была сумасшедшей. Обычная русская женщина из далёкой провинции, нашедшая женское счастье в странной сублимации своих чувств и желаний. И вдруг решившаяся рассказать об этом случайному знакомому.

– Теперь ты думаешь, что я развращённая порочная женщина?

– Нет, конечно, хотя немного неожиданно. Люди редко делятся такими личными переживаниями. Я думаю, что мне повезло узнать тебя. Твоя чувственность рождает во мне желание, как море рождает волны. Ты удивительная! – я ничуть не лукавил. При других обстоятельствах я бы не сказал таких высокопарных слов, но сейчас, мне казалось, это ей необходимо.

– И ты выделяешься среди других, – Юля оживилась снова.

– В России около 70 с лишним миллионов мужчин. Нужно отличаться!

– У тебя вкусный запах. Кончи мне в рот! Я хочу это попробовать.

– Ты удивительно легко и просто говоришь о своих желаниях.

– Я научилась справляться со смущением.

Я вдохнул её трепещущий страстью треугольник и слизал капли с потемневших лепестков. Невероятно, но она была всегда мокрая от желания. Мы повторили всё снова и лежали обнявшись. Мне совсем не хотелось говорить, но Юля продолжала.

– Мама боялась, что я не выйду замуж. И она не дождётся внуков. Теперь я тоже боюсь.

– Часто с людьми случается то, чего они боятся. Попробуй изменить своё отношение к ситуации.

– Мне ведь психотерапевт не нужен. Я решила, что сделаю искусственное оплодотворение и рожу ребёнка сама для себя.

– А замуж?

– А замуж, видимо, уже не случится… Жизнь познана, но девиз не достаться никому остался, – она произнесла фразу где-то вычитанную и заученную.

– Это что? Добровольное монашество на новый лад?

– Бери выше! Судьба.

– Скажешь ведь!

– На свете столько хороших людей. Почему все они не могут найти друг друга?

– Площадь суши земной поверхности составляет 150 000 000 квадратных километров, а население Земли – больше семи миллиардов человек. Мешают теория вероятности и завышенные ожидания.

– Смешно, – сказала Юля с грустью в голосе и замолчала. Видимо, я не угадал с ответом.

– Я проголодался как волк! Если в ближайшее время чего-нибудь не съем – разорву тебя на части, – очень хотелось закончить совсем несмешной для неё разговор.

– Жалко время терять, но пойдём. Мужчинам нужно есть.


Мы вышли в завечеревший город, где везде шашлык и курортная жизнь. Юля взяла меня под руку как женщина, имеющая особые права. Она шла рядом, переливаясь бёдрами и прижимаясь своим тёплым телом. Сквозь тонкую ткань платья я чувствовал её наготу. Шлейф мужских фантазий тянулся за ней по всему Курортному бульвару. Ветер призывно разносил по окрестностям дымные ароматы мяса на углях. После долгого шашлычного воздержания этот запах сводил с ума. Истекающее слюной воображение рисовало картины пасущихся овец на склонах гор. Тёплый запах далёкой отары взбудоражил мой аппетит волка. Мы сели за столик в ресторане, том самом, где шашлык – «мамой клянусь!» – самый вкусный.
Сделали заказ.
Мимо поплыл поток отдыхающих . Курортники гордо несли мимо свои странные одежды, доказывая существование параллельной моды. Они привезли с собой культурные консервы из советского «недавно». В ожидании шашлыка мы ели горячие дымные хычины с сыром и зеленью, запивая кроваво-густым киндзмараули (Юля любит сладенькое).

– Ничего себе ты проголодался! – Юля потягивала вино и пристально смотрела, как я заглатываю, обжигаясь, куски лепёшки.

– Угу! – промычал я с набитым ртом. Прожевав, сделав глоток вина, перевёл дыхание и продолжил. – У меня ощущение, что прошлое для некоторых ещё не прошло. То ли настоящее живёт прошлым, то ли прошлое, не изменившись, стало настоящим. Ты заметила, что у многих людей унылое выражение лица? – я показал глазами на проходивших мимо людей.

– Да ладно тебе! Будь проще! Люди как люди. У нас почти все такие.

– А почему ты не такая?

– А я особенная! – Юля игриво улыбнулась. – Неужели ты не понял?

– С первого взгляда.

– О чём ты подумал, когда увидел меня первый раз? – кокетливо спросила она.

– Красивое лицо, роскошные бёдра и прекрасная грудь!

– Я в платье так-то была!

– Так-то мне платье не помеха – просто случайная обуза! Надумала спрятаться под куском текстиля! Я ведь силой воображения сразу убрал лишние элементы одежды. Немного перестарался, но это не беда! Представил, какая ты в постели, и понял, что ошибся! – я доедал последний кусок пирога.

– Не поняла, мне обижаться или радоваться?

– Я в том смысле, что даже не предполагал, какая ты страстная и темпераментная.

– А знаешь, мне с тобой совсем по-другому, чем с Мишей. Там я сама всё делаю, а здесь ты берёшь меня. Я чувствую твой напор, мужскую силу и просто улетаю.

– Теперь я спросил себя, лестно ли то, что ты сказала.

– Так-то я совсем без ничего под платьем, если что, – Юля захмелела и говорила, слегка заплетаясь языком. Жаркая волна ударила мне в голову.

– Покажи! – я бросил на пол салфетку и нагнулся за ней.

Она раздвинула ноги и приподняла край платья. Зовущая красота её междуножья посулила мне новые удовольствия.

В этот момент рядом раздалось лёгкое покашливание – официант принёс нам шашлык. Мы глотали его, не разбирая вкуса, а потом я сгрёб Юлю в охапку и утащил в отель.

И вот мы молча лежим рядом. Время уже далеко за полночь. Август закрывает мне глаза последними часами лета. Ах, этот сафьяновый август! Завтра я проснусь уже осенью. И в этой новой осени рядом со мной проснётся красивая случайная женщина. Я разбужу её первым сентябрьским поцелуем. Это последнее, что пролетело в моём сознании перед сном.

Утро снова подарило мне её горячую дрожь. А потом была короткая сцена прощания.

– Вот и всё! Мне пора! Спасибо тебе! Было здорово! Прощай!

– Прощай, северяночка! Встреча с тобой была удивительна. Жаль, что полярное сияние твоих глаз больше не будет меня греть холодным ускользающим светом.

Мы поцеловались как-то буднично, словно расставались на пару часов, и Юля ушла. Я проводил её взглядом, наблюдая, как в песочных часах её фигуры утекает в прошлое наша встреча. И случился новый нарзанный день. Остывая от пережитого накануне, я бродил по Кисловодску. Жадно ел шашлык из молодой карачаевской ярочки, запивал его густым рубиновым мукузани, слушал шум горной реки в темноте курортного парка.

Прошло больше года с той встречи. Однажды в октябре я получил от Юли сообщение.

«Привет! У нас первый снег. Он так красиво кружится в воздухе, плавно опускаясь на землю! Чувствуется, что осень уходит, и приходит зима. С детства испытываю странное волнение перед свежим покровом снега. Точно вступаешь в какой-то новый мир. И всю тебя пронизывает радость открытия, первого соприкосновения с чем-то чистым, нетронутым, неоскверненным. Как всё сложится – неизвестно. Но пока зрелище необыкновенное: после черноты асфальта и тёмной земли мир осветлился, и фонари горят на пустынных улицах».

«А у нас мерзкая погода! И это не единственное в списке».

Немного подумав, я набрал её номер.

– Привет! Как поживаешь?

– Привет! – голос был совсем чужой. – Я встретила мужчину, которого полюбила. Он уже сделал мне предложение. Через неделю свадьба. Уезжаю жить к нему, в другой город.

– Поздравляю! А зачем ты мне всё это сообщаешь?

– Просто захотелось. Ты же мой первый мужчина.

– Пришлёшь фото?

– Нет. Зачем тебе это?

– Но ты же показывала мне своё фото с… – я снова, как и в прошлый раз, запнулся, – с медведем!

– Прощай! Не звони и не пиши мне больше! – связь оборвалась.

Я положил трубку и подумал: «Интересно, медведя она возьмёт с собой?..»

А ещё я подумал, что обязательно снова приеду туда, где раскинулись сутулые, истоптанные отарами и многовековой лезгинкой предгорья Кавказа. Где тощие кипарисы и облака шашлычного дыма вдоль пыльных дорог. Где простые добрые люди, для которых конокрадство до сих пор страшное преступление, а любовь – это кровь. Где вокруг нарзанных вод кипят курортные страсти, а звёзды бесстрастно наблюдают за всем этим с бездонного южного неба.




Другие рассказы: