Март Апрелевич Майский был бессовестно хорош собой: вьющиеся тёмные волосы, густые брови, мужественный прищур голубых глаз. Ударная волна его неземного обаяния валила женщин с ног, лишь только Март Апрелевич утренней звездой появлялся на их горизонте. А бархатный баритон Майского звал их в безрассудные дали, из которых уже нет возврата. Натуры, тонко чувствующие, ловили его чарующие эманации даже из супружеской постели и посвящали ему свои грёзы. Но Март Апрелевич всегда был равновежлив и любезно-предупредителен со всеми и никому никогда не выказывал предпочтения.
По учреждению, где работал Майский, ползли и множились слухи о бесконечном запасе его девственности. Безжалостные в своей эгоистичной любви дамы всех стихий и знаков зодиака штурмовали неприступные бастионы целомудрия Марта Апрелевича. Но ни одной из них так и не удалось вытянуть счастливый лотерейный билет с весенней фамилией в свидетельстве о браке.
На почве женского обожания, обильно политой слезами неразделённых чувств, Майский хорошел, как сорняк на куче удобрений. Другой на его месте ударился бы в беспорядочное волокитство, срывая на жизненном пути цветы случайных удовольствий. Но наш герой был ужасно застенчив. Когда очередная воздыхательница бросала на него свой плотоядный взгляд, Март Апрелевич смущался и густо рдел прекрасным лицом. Многолетними женскими усилиями его застенчивость была натёрта до блеска.
Во время застолий Майский обычно скромно молчал. Но за этим загадочным молчанием женщины видели такие глубины его души, что готовы были бросаться в омут безудержной страсти, позабыв о морали. Зато когда в компании наступало время третьего тоста, у Марта Апрелевича случался его звёздный час. Он вставал и проникновенным голосом говорил, озаряя женщин своими лучистыми глазами: «Я хочу выпить за присутствующих здесь милых дам. Мужчины пьют стоя». «Присутствующие здесь дамы» трепетали всеми фибрами своих взволнованных душ и ради даже минутного счастья быть обласканными Майским были готовы на всё.
А ещё у Марта Апрелевича был редкий дар: он мог взглядом раздевать женщин. Бывает, выйдет во время праздника полюбоваться закатом, покурить, подумать о своём, как обязательно рядом совершенно случайно окажется влюблённая в него сослуживица. И лишь только посмотрит Майский на воздыхательницу рассеянно, весь исполненный элегической загадочности, как та уже стоит перед ним в неглиже. И сопит, глядя на соблазнителя, ковыряясь с застёжкой бюстгальтера. А Март Апрелевич даже не понимает, что это его коварных рук дело, и недоумённо спрашивает раздетую даму: «Что это вы такое задумали, уважаемая сослуживица? Одумайтесь! Я не могу себе позволить воспользоваться вашей минутной слабостью». А та ему отвечает, прерывисто дыша: «Ах, ты, умелый убедитель! Я готова на всё!» – и закрывает глаза, представляя нежные воспитанные руки Майского на своём теле. А когда открывает – его уже и нет. Лишь дымящийся окурок лежит на асфальте. Одевать взглядом женщин Март Апрелевич не умел, поэтому предпочитал удалиться в самый для этого неподходящий момент. Но за бархатный баритон и густое опахало пушистых ресниц дамы прощали ему даже такое.


Вода
Однажды Ундина Вагина, познав на берегу городского пруда радость комариных укусов, захотела вечного блаженства с Майским. В тихом омуте её души зародилось смутное желание чего-то особенного. Чувства обычно спокойной, как рыба, женщины, забурлили крупными болотными пузырями. Прекрасная в своей возвышенной наивности, Ундина написала Марту Апрелевичу сумбурное письмо, в котором каждая строка была наполнена шумом закатного прибоя. Она смочила своё послание мокрым поцелуем и подписалась: «Зовущая в ночь».
Тронутый романтическими переливами женских чувств, изложенных на бумаге, Майский отозвался античным гекзаметром. Окрылённая взаимностью Ундина пригласила его на литературный вечер в городской парк. Не подозревая подвоха, Март Апрелевич согласился. Дама накрасила лицо, искалеченное долгими страданиями по Майскому, и на крыльях вдохновения прилетела на свидание.
Лишь Март Апрелевич появился, Вагина брызнула на него пронзительными ахматовскими строфами. Слова любви подняли рябь на безмятежной глади души Майского. Оседлав поэтическую волну, он издал в ответ звукомычание в духе Баратынского. После чего нескончаемый поток любовной лирики Цветаевой обрушился на Марта Апрелевича тропическим ливнем. Переливы голоса влюблённой женщины тронули его за сердце. В ответ Майский заструился стихами Бодлера и вместе с Ундиной беззаботно поплыл по ласковым волнам её эротических грёз. Видимо, по неосторожности он расплескал вокруг себя столько обаяния, что Вагина насквозь промокла в ожидании грядущей благости. Сквозь влажные одежды проявилось нижнее бельё. А её мерцающее либидо отразилось в волнистых водах городского пруда фонарным светом.
Осмелев и раскрепостившись после случившихся между ними рифм, дама обрушила на Марта Апрелевича водопад своих эмоций. Из бездонных глубин её души полезли такие демоны страсти, что городской пруд забурлил как океан. «Перестаньте искушать меня своей неотразимостью, посейдон мой судьбы!» – пробулькала Ундина утробным голосом. В тот же миг Март Апрелевич ощутил на своём лице её мокрые от стихов губы. Вагина присосалась к Майскому, словно пиявка, высасывая из него ответность чувств. Для Марта Апрелевича, тонкого ценителя поэзии, это было как ушат холодной воды. От неожиданности у него закончились рифмы. Не оборачиваясь, чтобы не раздеть случайным взглядом насквозь пропитанную желанием Вагину, Майский в смятении бежал с места взаимных поэтических откровений.
А Ундина ещё долго сидела на берегу, как васнецовская Алёнушка, заливая горькими слезами камышовые заросли. Когда океан страданий схлынул, вокруг было сыро и пахло русалками. А кое-где даже плесень появилась.


Огонь
Трижды разведённая Настурция ЗвездулиШна вся была создана из пухлых волнующих губ и прочих приятных уютностей. Задорные всполохи её глаз делали даму желанной в самых разнообразных мужских фантазиях. Но она полыхала огнём своих чувств только в сторону Майского, и в четвёртый раз мечтала разжечь семейный очаг именно с ним. Знающая толк в ловле мужей на живца, Настурция ЗвездулиШна решила удить Марта Апрелевича на домашнюю еду. Насадив наживку своего кулинарного обольщения на крючок, она терпеливо ждала момента, чтобы подсечь Майского и вытащить его из холостой жизни без борьбы.
Адская кухня соблазнения заработала без перерывов. Стараниями многозаботливой Настурции ЗвездулиШны трудовые будни Марта Апрелевича превратились в постоянное застолье. Женщина ревниво следила, чтобы Майский не изменял ей с чужой стряпнёй, постоянно повышая градус их кулинарного романа. Вскоре, утратив осторожность, Март Апрелевич беспечно ел прямо из рук Настурции, а после урчал на её уютном плече, осоловев от съеденного. От сытой жизни он заматерел и набрал лоска.
Решив, что пора делать следующий шаг, разогретая любовью дама пригласила Майского домой. Приветственная порция дымящихся пельменей сразу настроила его на романтический лад. Сам не понимая, как это случилось, Март Апрелевич оказался по уши в декольте хозяйки и от неожиданности покрылся защитным румянцем. Глядя на прекрасности размякшего от её кулинарной заботы гостя, Настурция ЗвездулиШна вспыхнула огнями Святого Эльма. «Некоторые мужчины определённо обладают телепатическими способностями, – нетрезвым голосом призывно заворковала она. – Вот посмотрит такой на тебя – и такой импульс попадает куда-то внутрь, что Время-Пространство сжимается здесь и сейчас в одну пульсирующую точку. А Будущее видится бесконечно-туманным».
Разгорячённая женщина затрепетала лекальными изгибами своего уютного тела. Бенгальские огни её сверкающих глаз осветили потёмки души Майского. Он занервничал, понимая, куда может привести невинная беседа о теории относительности, и на всякий случай предпочёл укрыться от жара Настурции ЗвездулиШны за дымовой завесой вежливого сопения. Разыгравшееся воображение накалило желание трижды разведённой дамы до температуры мартеновской печи. Пламя обжигающей страсти лизало её сердце своими огненными языками.
Март Апрелевич вёл себя, как всегда, раздевающее. Протуберанцы его неземного обаяния опаляли уже свободное от платья тело хозяйки. После традиционного третьего тоста в кипящей душе Настурции ЗвездулиШны открылось инферно – где разврат, шампанское рекой и тарталетки разнообразные на закуску. Воздух в комнате стал горячий, как в аду, но без запаха серы. Или как в русской парной перед тем, как стать фиолетовым. Глаза Настурции ЗвездулиШны засияли дуговой сваркой. Яркие искры её желания полетели во все стороны. Хозяйка озарила гостя лучистым взглядом и приготовилась к долгожданному грехопадению.
«Вы взбеспорядочили меня своими соблазнами!» – кипящая неземной страстью женщина выпустила пробную молнию в сторону Марта Апрелевича. Тот что-то забормотал в ответ своим красивым баритоном, но Настурция ЗвездулиШна не слушала его. Она прожгла Майского испепеляющим взглядом и потянула за собой в пылающую бездну неземных удовольствий. Обжигающая лава любовных слов текла из её запёкшихся губ. «А не предаться ли нам плотским наслаждениям? – горячо зашептала полыхающая желанием Настурция ЗвездулиШна, схватила Майского за руку и положила её себе на грудь. – Я чувствую, что сигнал, посланный Вами в эпицентр моего космоса, уже достиг своей заветной цели. Сейчас там взорвётся сверхновая звезда».
Март Апрелевич отдёрнул руку, словно дотронулся до раскалённой сковороды. Но его нерешительность лишь сдетонировала взрывоопасные запасы накопленной дамской страсти. «Ах, ты, срамоимец! – Настурция ЗвездулиШна вложила в эту фразу всё своё притворство. – В любви, как в шахматах: дотронулся – ходи! Гроссмейстер моей судьбы!»
Ударная волна её желания на время оглушила Майского. Однако, быстро взяв себя в руки, он стряхнул морок обольщения взмахом своих волнистых кудрей и стремительно исчез из судьбы Настурции ЗвездулиШны.
Придя в себя на самом дне той бездны, в которую она тянула Марта Апрелевича, остывшая женщина с удивлением заметила, что сидит там одна, посреди выжженной земли несбывшихся надежд, напрасно раздетая и несчастная. Настурция ЗвездулиШна послала вслед Майскому яростное проклятие и дала себе страшную клятву отомстить негодяю за бесцельно переведённые на него продукты и напрасный пожар в разбитом сердце.


Ветер
Перед обаянием Марта Апрелевича не смогла устоять даже Юнна Комсомоловна Херц – главный бухгалтер организации, где он работал, напористая женщина с железным характером и, по заверению знающих людей, стальными яйцами. Давно заиндевевшее либидо Юнны Комсомоловны постоянно рождало в озябшей душе главбуха снежные бури дурного настроения. Ледяные порывы её недовольства надолго загоняли напуганных сотрудников в их убогие кабинеты, где они, цепенея и дрожа от страха, пережидали окончание очередной пурги, поднятой суровой дамой. А Херц бореем проносилась по опустевшим коридорам до невозможности казённого учреждения, собирая окоченевшие души попавших в затяжной буран.
Лишь мысли о Майском наполняли взгляд Юнны Комсомоловны теплом летнего морского бриза. И от этого на её монументальном лице руководящего работника блуждала глупая улыбка. Когда Март Апрелевич приходил к главбуху с авансовым отчётом, она готова была действовать безрассудно: бросить всё к чёртовой матери и, опустошив вверенную ей кассу, увезти прекраснокудрого Майского на далёкий Юг, чтобы вместе дышать влажным ветром любви.
«В жизни каждой женщины наступает момент, когда единственное, что помогает, – это бокал шампанского», – решила однажды Юнна Комсомоловна и, опрокинув в себя несколько стопок водки, стала действовать. Она надела кружевное бельё, нарисовала на лице любовную страсть и пригласила Майского к себе в кабинет «по важному производственному вопросу». Наивный в своей простоте, Март Апрелевич пришёл на встречу с судьбой и сел на предложенный ему стул.
«Здесь сильно сквозит», – театральным голосом сказала Херц и заперла дверь. Когда позади него щёлкнул дверной замок, Майский вздрогнул, но продолжать сидеть ровно, мысленно блуждая в своих непорочных далях. Услышав за спиной взволнованное дыхание, Март Апрелевич обернулся и увидел перед собой главного бухгалтера в нижнем белье. Юнна Комсомоловна плотоядно смотрела на него и страстно вожделела. Её ноздри раздувались, грудь взволнованно вздымалась, изо рта решительно ветрило перегаром. Не успел Майский и пикнуть, как на него обрушился ураган чувств, который смял его волю словно жестяную банку. Торнадо безудержной страсти потерявшей голову женщины закружило Марта Апрелевича как тряпичную куклу. Всё завертелось в его испуганных глазах в стремительном вихре.
– Не томи меня ожиданием, прекрасный до невозможности герой моей судьбы! Я давно уже отравлена твоим сладким ядом! Реализуй свои самые дерзкие фантазии! – пророкотала Юнна Комсомоловна и громко стрельнула застёжкой кружевного лифчика в потолок.
– Отпустите меня, пожалуйста! – жалобно заскулил Майский, трепыхаясь в стальных объятиях главного бухгалтера.
– Ах, ты, строптивень! Возьми меня прямо сейчас! – продолжила Херц свой штормовой напор. Казалось, её низким зычным голосом в ухо Марта Апрелевича ревел тропический тайфун.
– Юнна Комсомоловна! Позвольте мне самому разобраться со своими дерзкими фантазиями. Ажур ваших трусов не будоражит эрогенные зоны моего сознания. Извините! – пропыхтел уставший от борьбы Майский, с трудом выбравшись из эпицентра воронки обольщения главного бухгалтера.
Не знающая преград на своём пути Херц смущённо опустила руки. Внезапный порыв её разбушевавшейся страсти так же стремительно иссяк. Несмотря на выпитое, Юнна Комсомоловна чувствовала себя облажательно, стоя перед Мартом Апрелевичем в кружевных трусах. Отрешённым взглядом она осмотрела свой кабинет. Повсюду были разбросаны мебель и бумаги, валялись опрокинутые горшки с цветами и разбитая посуда. Заглянув внутрь себя, Херц увидела такую же разруху.
Чтобы пережить небаланс чувств в своей дебетно-кредитной душе, Юнна Комсомоловна на время ушла в алкогольный туман. Но её страданиям от неразделённой любви к Майскому это не помогло, и дебет организации разошёлся с кредитом окончательно.


Земля
Не знающая берегов женская любовь обрекла Марта Апрелевича на долгие странствия в океане несбыточных грёз. Корабль судьбы нёс Майского в туманное будущее мимо бескрайних минных полей дамских чар через ураганные порывы их желания, зной тропической страсти и даже цунами разбушевавшегося либидо. От необходимости постоянно маневрировать паруса корабля изрядно обтрепались, а дно покрылось ракушками жизненного опыта. Устав от скитаний, Майский желал найти остров своей мечты, где не будет ни штормов, ни пожаров, ни ураганов, и обрести, наконец, долгожданную почву под ногами. Но проклятие бархатного голоса по-прежнему не обещало Марту Апрелевичу покоя в этом мире, населённом влюблёнными женщинами.
По ночам Майский с невыносимой тоской смотрел на звёздное небо и тяжело вздыхал. Потом возвращался домой и подолгу сидел перед зеркалом, внимательно разглядывая своё отражение. Эти чувственные губы, соболиные брови и ямочка на гладко выбритом мужественном подбородке вызывали у Марта Апрелевича отвращение. Ему неодолимо хотелось содрать кожу с лица, чтобы стать собой настоящим. Не слащавой картинкой для дам, а безжалостным сильным существом с мощными жвалами и острыми роговыми щетинками по всему телу. Необходимость носить омерзительный камуфляж человеческого образа истощила Майского. Он часто представлял, как вернётся домой из командировки на планету Земля, в свой привычный мир на дальней границе Галактики. Как его встретит десятиглазая суженая с разноцветными усиками на голове. Как он обнимет свою избранницу после долгой разлуки и ритуально пронзит её блестящую на красном остывающем солнце чешую своим стальным жалом с зазубринами на конце. А потом отложит в её прохладную булькающую плоть несколько шершавых шариков генетического материала…
«Вставай, пришелец! Пора принимать лекарства!» – громкий голос разбудил Марта Апрелевича на самом интересном месте. Открыв глаза, он увидел Юнну Комсомоловну в костюме санитарки. Майский посмотрел на неё раздевающе, но, несмотря на его старания, суровая женщина почему-то оставалась в своём халате. В этот момент в палату зашли Ундина Вагина, зачем-то выдающая себя за лечащего врача Марта Апрелевича, и заведующая психиатрическим отделением с лицом Настурции ЗвездулиШны. «Пациент Майский! – сказала Настурция ЗвездулиШна, мстительно глядя в глаза Марту Апрелевичу. – Торжественный митинг, посвящённый вашему возвращению на землю обетованную, соберётся через час! Помните, что дата возвращения зависит от вашего поведения. Постарайтесь во время консилиума не соблазнять сотрудников медицинского учреждения».



Другие рассказы: