Большая кастрюля с пельменями проплыла над головами сидящих, окутывая тесную кухню густым душистым паром. Телевизор на холодильнике надрывался закадровым смехом. Не отводя глаз от экрана, дружная семья Оладушкиных быстро расправилась с ужином и разбежалась по своим углам в маленькой квартире. Хозяйка, уютная дама средних лет, Мимозыря Оладушкина осталась одна. Она переключилась на любимый сериал и под телевизионное бормотание стала коротать в бесконечных домашних делах своё ежевечернее скукожитие.

Вроде бы всё у неё было хорошо: квартира со всеми удобствами, муж, с которым они вместе хлебали пресную кашу будней, и дети, которые сдабривали эту кашу. Но ощущение, что жизнь проходит мимо, последнее время не покидало женщину. Узкие гранитные берега семейного бюджета не позволяли семье Оладушкиных превратить скудный провинциальный досуг в бесконечный праздник. Иногда торжества врывались застольями в их однообразный мир. Но потом снова наступало бессмыслие, и жизнь продолжалась, наматывая на семейный вал унылую лапшу повседневности.

В последнее время Мимозыря часто ловила себя на мысли: вот выбери она другого мужа, как бы сложилась её судьба? Может, она жила бы в доме, увитом плющом, на пальмовом юге. Ездила бы с ветерком на кабриолете вдоль берега океана. Мировые знаменитости целовали бы ей руки на приёмах и дружно восхищались её новым боа... Но работа, стирка, готовка быстро возвращали Мимозырю в пепельные будни реальности.

В это время в сериальных далях кипели нешуточные чужие страсти. Их окалина, шипя и сверкая, залетала в небольшую квартиру Оладушкиных на окраине. Мимозыря с головой бросалась в омут чужой беззаботной жизни и выныривала из него в постель с горящими глазами. Она игриво тормошила своего благоверного и бросала на него взгляды, полные надежд и ожиданий. Но от супружеского интима пахло плесенью, и задорные огни её женского желания очень быстро превращались в остывающие угли прогоревшего костра.

И вот однажды Мимозыря влюбилась. По уши. С первого взгляда. Осенним неприметным днём она шла мимо магазина одежды и увидела в витрине белое платье в чёрную полоску. «Ах!» –воскликнула женщина, и в её душе закружили райские птицы. «Эй, красотка! Возьми меня!» – прошептало платье сквозь стекло и подалось ей навстречу. Кипя ожиданием близости, Оладушкина влетела в магазин. Платье само прыгнуло к ней в руки и со страстью героя-любовника в примерочной набросилось на Мимозырю. Оно прижалось к ней до треска в швах, и так ласкало и будоражило, что женщина закрыла глаза в ожидании экстаза. Когда же первая волна трепетной дрожи стекла на пол, Мимозыря придирчиво осмотрела себя в безжалостном зеркале.

В примерочную ворвались холодные ветры отчаяния. Платье издевательски подчёркивало все складки на теле и делало её похожей на гусеницу. Параллельные чёрно-белые линии были не параллельны. Они сходились и расходились на Оладушкиной с космическим драматизмом. Это было жестоко. Её любовь к платью оказалась невзаимной. Мимозыря вырвалась из липких объятий магазинного прелюбодея и, раскрасневшись, выбежала из примерочной. Бессовестное платье самодовольно ухмыльнулось ей вслед и заняло своё место на витрине, продолжив соблазнять проходящих мимо женщин.

Расстроенная таким вывертом судьбы, Оладушкина сама не помнила, как оказалась на кухне перед открытым холодильником с бутербродом в руке.

– Вот доем всё, что есть, и сяду на диету! – твёрдо решила она, жуя бутерброд с окороком и запивая его лимонадом.

Любая женщина может самозабвенно делать две вещи: подолгу смотреть на себя в зеркале и начинать сидеть на диете. Каждое утро Мимозыря бросала прощальные взгляды на своё отражение и решительно давала себе срок до очередного понедельника. Долгими холодными вечерами она вздыхала от неразделённой любви к платью, завывая по-бабьи на все лады: от драматического грудного «Ыыыы» до безысходно-надрывного высокого «Иииии». Особенно жалко себя было на «Иииии». В этот момент, словно по команде, из глаз начинали течь слёзы. Ещё немного страданий – и «кхххх» – липкие пузыри из носа булькали всеми оттенками несчастья.


Когда Мимозыря начинала свой вокализ «Ыыыиииикххх», её бюстгальтер скрипел, как корабельные снасти парусника во время бури, и волны страданий беспорядочно метались по всему телу. Ничего не понимающий муж благоразумно прятался от разгула стихии в укромном месте, строгая картошку на ужин. А потом осторожно выбирался из своего укрытия и предлагал Мимозыре разделить с семьёй застольные тяготы. Жареная картошка помогала влюблённой в платье даме немного прийти в себя, а рябина на коньяке – нащупать в душе точку опоры. Купленное по дороге домой пирожное с кремом позволяло даже ненадолго покинуть юдоль страданий. Но через день-другой всё повторялось.

– Вот наступит Новый год – сразу начну худеть! – как мантру бормотала Оладушкина, наворачивая макароны с сыром, и плыла по волнам своих страданий навстречу январю. А платье всё висело в витрине и терпеливо ждало её. Каждый раз, когда женщина проходила мимо, оно пронзительным взглядом смотрело на неё с витрины магазина. «Ну что, будешь моей?» – шептало платье сквозь стекло и подмигивало полосками. Мимозыря полыхала румянцем, отводила взгляд и прибавляла ходу. Но от себя не убежишь! Она по-прежнему любила этого витринного негодяя и страдала. Чтобы не испытывать душевных мук, Оладушкина изменила привычный маршрут, и теперь ей приходилось делать крюк, проходя мимо закусочной. Там она покупала шаурму и жадно проглатывала её, словно в последний раз, пытаясь погасить любовный жар.

Через месяц терзаний неразделённая любовь к платью беспорядочно увеличила тело Мимозыри. По пути к новогодью ей часто снился сон, как толстая противная гусеница с раздутым лицом увеличивается в размерах, донельзя искажая параллельность чёрно-белых линий и заполняя собой всю примерочную. Оладушкина в ужасе просыпалась и половину ночи упивалась страданиями на кухне. Так пролетел декабрь.

– Ну кто же начинает диету в Новый год? – оправдывала себя она поздним утром первого января, доставая из холодильника бесчисленные тарелки и тазики со снедью, оставшиеся после обжорной ночи. – Вот дадим еде решительный бой – и начнём морковно-салатную жизнь. На то он и праздник, чтобы есть всякую вкуснятину от пуза! – справедливо рассудила Мимозыря и зычным голосом позвала всех на кухню.


Семья Оладушкиных собралась за столом и приготовилась к битве, вооружившись столовыми приборами. На них широким фронтом наступали салатные отряды во главе с тазиком оливье. По краям от него расположились «Мимоза» и винегрет. На флангах томились холодец и селёдка под шубой. В арьергарде, за хлебные редутами прятались в засаде холодные закуски и разносолы. Начало сражения ознаменовал залп полусладкого игристого вина.


Хозяйка проявила себя опытным полководцем. Под её руководством, звеня вилками, Оладушкины бросились в атаку и смяли передовые отряды продовольствия. Битва продолжалась несколько часов. В минуты затишья члены семьи дружно пели караоке, поднимая боевой дух перед очередной схваткой с едой. Лишь к вечеру, кряхтя и икая, отяжелевшие участники застолья отползли с поля боя. Праздничным блюдам удалось нанести заметные потери. В хлебных редутах зияли огромные бреши, опустевшие салатные тазики тускло мерцали майонезными переливами.


За ночь пищевые полки мобилизовались и утром дали Оладушкиным новый бой. Глава семейства, едва проснувшись, опрокинул в себя стопку водки и с безрассудной отвагой берсерка атаковал еду. Его глаза горели голодной решимостью. По зыбкой поверхности холодца он добрался до буженины, запечённой с чесноком, и принял на себя её основной удар. Заливая кроваво-красным кетчупом скатерть, Оладушкин упал на поле боя уже после полудня. Мимозыря перетащила обессилевшего мужа на диван и вернулась за стол мстить противнику. Наполеон, принявший форму торта, был безжалостно уничтожен ею на родных просторах кухни.


Через неделю позиционных боёв наступил черёд рождественского генерального сражения с курицей гриль. Вздрогнув желудками и дружно работая челюстями, Оладушкины напали на неё со всех сторон, и очень скоро над едой была одержана сокрушительная виктория. Победный ужин наполнил Мимозырю таким воодушевлением, что она решила повременить с диетой и начать похудение уже после старого Нового года.
– Я столько выстрадала, пусть и чёрно-белый охальник пострадает немного, – рассудила Оладушкина, пустившись во все кулинарные тяжкие.

Тем временем любимое платье всё висело и терпеливо ждало Мимозырю, задыхаясь в духоте магазина от желания обладать ею. К концу праздников его уценили и оставили висеть на витрине, опозоренным скидкой.


Женское сердце не может долго оставаться холодным. Когда отрыгнулись последние залпы победы, Оладушкина, вооружившись газетой объявлений, обзвонила всё, что только намекало на похудение. Выбор пал на авторский курс для сильных духом «Худеем заживо». Робея, она шагнула в своё морковно-салатное будущее. Плотные ряды желающих похудеть раздвинулись, принимая вновь прибывшую.
– Зачем ты здесь? – спросила её автор курса Анорекса Исхудалова голосом, лишённым душевности. Как любая, сумевшая похудеть раньше, она чувствовала своё превосходство над вновь пришедшими в кружок.
– Да мне бы всего пару килограммчиков потерять, – простодушно ответила Мимозыря. – Влюбилась я. А взаимности нет.
– Ну что же! Первый шаг к похудению ты сделала: потолстела. Дальше нужно выбрать свою диету, – продолжила Анорекса. – А когда ты преобразишься, то поймёшь, что ОНИ не достойны наших страданий.
– Вообще-то платье на меня не лезет. Или я в него не влезаю. Запуталась я, – опустила глаза Оладушкина и тяжело вздохнула.
– Тебе придётся многое изменить в жизни. Если постоянно думать о своей мечте, она обязательно осуществится! Этот же метод работает и с похудением. Попробуй представить, что ты уже похудела, почувствовать, как это – быть стройной, – с нотками тщательно отрепетированной искренности продолжила похудевшая заживо.
– А что делала ты? – с надеждой в голосе спросила Мимозыря.
– Я испытала на себе всё, что только можно! – содрогнувшись от воспоминаний, гордо ответила Анорекса.
– Тяжело было? – сочувственно продолжила Оладушкина.
Тревожным взглядом вынужденно худеющего человека Исхудалова посмотрела на неё и выплеснула накопившееся отчаяние:
– Лучше тебе этого не знать!
Но потом взяла себя в руки, хлопнула в ладоши и бодро крикнула:
– Так! Девочки! Начинаем! Кто хочет рассказать о своих достижениях?
Разновозрастные женщины всех оттенков сытости сели в круг и начали пугать друг друга своими откровениями.
– Медитация и йога помогают мне наладить связь между разумом и телом, – монотонным заученным голосом начала первая дама. – Это успокаивает и помогает собраться с мыслями. Например, такими: «Сегодня перед сном я не буду открывать холодильник» или «Завтра в супермаркете я пройду мимо кондитерского отдела». Если мне удаётся заснуть до того, как медитация перестаёт действовать, я могу не есть до трёх часов ночи.


Её искреннее притворство передалось другой даме:
– А я купила посуду голубого цвета, потому что она подавляет аппетит. Ведь голубой цвет меньше всего сочетается с цветом большинства продуктов.
– Как ты похудела! Может, муж бросил? – включилась в диалог участливая соседка справа.
– Заболела, поди? – поддержала разговор другая, многопудовой красоты дама.
– Мне некого кормить картошкой с грибами, и я похудела очень быстро, – ответила любительница голубой посуды. – Мой внутренний вегетарианец после листика салата перед сном сладко засыпает до утра. Это просто похудительно!
– А что делать, если вечером очень хочется есть? – искренне удивилась Мимозыря.
– Принимай духовную пищу! Ничто так не возвышает человека, как приобщение к миру искусства, – одухотворила в ответ лицо женщина, которой некого кормить картошкой с грибами.
– Я и в себе-то не очень уверена, а как быть с детьми и мужем? Они сразу после ужина начинают зубами вичкать от голода, – посетовала Оладушкина.
– Я и мужа держала на овощном воспитании… – с апломбом продолжила любительница голубой посуды.
– Вот он и сбежал от тебя, – зашевелилась неровными остатками фигуры полная дама в спортивной одежде. – И кому ты теперь нужна, жидкозадая?! Будешь проводить все праздники одна, в узком кругу хулахупа.
– Закрой своё съедалище! – не выдержала овощного напряжения похудевшая раньше остальных. От вегетарианского образа жизни нервы у неё стали как стрекательные клетки у медузы, и дама жалила ими всех окружающих. – Сама отрастила бомбосраку размером с экран телевизора.
– Девочки! Не надо ссориться! – вмешалась в разговор Анорекса. – Послушайте новый совет от модного журнала для тех, кому не помогают другие методы. «Активные занятия сексом сжигают до 144 килокалорий всего за полчаса. Кроме того, это снижает уровень стресса и благотворно влияет на кровяное давление. Старайтесь менять позы, чтобы проработать все группы мышц. Чтобы ощутить на себе положительный эффект, нужно заниматься сексом не менее сорока минут».
– Это где ж такого мужа найти!? – все дамы разом встрепенулись и дружно посмотрели на Анорексу.
– Вопрос не по адресу, – потупила взгляд Исхудалова, – У меня курс похудения, а не брачное агентство.
– Ну, а мне с чего начать, – робко подала голос Мимозыря в наступившей тишине.
– Для начала выбери знаменитость, на которую хочешь быть похожей, и следуй её диете. Вот, например, Мадонна. Когда нужно срочно похудеть, она питается запахами. То есть просто вдыхает ароматы пищи на тарелке, не прикасаясь к содержимому, – ответила Анорекса, закрыв глаза и глубоко вдохнув фантомные запахи еды.
– И что, совсем не захочется есть?
– Это, смотря, запах чего ты будешь вдыхать. Что ты любишь?
– Пельмени, – широко улыбаясь, ответила Мимозыря.
– Это хорошо! Вот ими и дыши. Но помни: только запах! А в следующий раз придёшь и расскажешь всем нам, что у тебя получилось, – сглотнув слюну, закончила заседание кружка похудевшая заживо. – И помни! Жир – это материализованная лень.


Дома, вдыхая пар от пельменей, Оладушкина грезила будущим счастьем с платьем в полоску. Как она, беззаботная и изящная, в туфлях на тонких каблуках вышагивает в нём по городу, ловя восхищённые взгляды прохожих. Как замирает у витрин, меняет позы, и всё это длится бесконечно долго. Намного дольше сорока минут. Когда пар прекратился, а вместе с ним остыли и грёзы, желание поесть только усилилось. Мимозыря набросилась на скользкую пельменную горку, как сарацин на осаждённую крепость, причитая о своей тяжёлой судьбе.


Первую битву она проиграла. «Ну вот! Опять обожракалась!» – подумала Оладушкина, глядя на вздрагивающий с каждым ударом сердца живот. В районе селезёнки она даже чувствовала покалывания совести, но вскоре отяжелевший желудок надавил на совесть, и та немного успокоилась.


Настоящая любовь, выстраданная, а уж тем более неразделённая, требует жертв. Во имя неё Мимозыря решила пожертвовать домашним покоем. Для начала она вынесла весь мозг своему мужу. Мудрые женщины с этого начинают любое важное дело. Оладушкина долго пыталась его поймать на невинном вопросе

«Я толстая?», заготовив несколько вариантов драматической развязки. Осторожный супруг умело лавировал между нюансами звуковых оттенков её голоса, чуя подвох уже с того момента, когда Мимозыря только набирала воздух. Но его судьба была предрешена. На войне с лишними килограммами мужу была уготована роль разменной монеты.


– Дорогой, тебе не кажется, что меня полнит это белое платье? – спросила Оладушкина осторожного супруга, надев наряд из недавней молодости.
– Тебя полнит то, что ты ешь с утра до ночи! – пробубнил под нос голодный и уставший от бесконечных манёвров муж.


О такой его оплошности Мимозыря даже не мечтала. Семейный скандал допоздна громыхал прощальными фейерверками спокойной сытой жизни. Когда же весь пар вышел, она огласила своё выстраданное решение. И пригласила супруга с собой в удивительный мир здорового питания. Тот обречённо посмотрел на неё взглядом больной собаки и спросил:
– Теперь мы все будем есть всякую полезную хрень?
– И вместе сжигать калории, – с воодушевлением воскликнула Оладушкина. Планета любви Венера кружилась вокруг неё назойливой мухой. – Ты знаешь, что каждый поцелуй сжигает 5 – 6 калорий в минуту? Поцелуй меня страстно!
Мокрые супружеские губы липко коснулись её щеки. Мимозыря вздрогнула.
– Я не смогу питаться салатами! – пустил скупую слезу муж и обнял её безвольными руками.

– Ты всегда думаешь только о себе! Вот похудею и уйду к другому! А ты живи тут, как знаешь! – в сердцах воскликнула Мимозыря.
– Ты не можешь вот так просто взять и бросить меня! Я же твой сопельменник! – зашёлся в рыданиях супруг. Съедобные радости мещанского благополучия всё ещё манили его в привычную жизнь.
– Ну, куда я без тебя! – ответила дрогнувшим голосом Мимозыря и прижала мужа к себе на всякий случай. А сама в это время подумала о платье в чёрно-белую полоску: «Как оно там? Скучает по её роскошному телу? Пойду-ка проведаю его! Истосковалось, чай, по мне!»


Женщина оставила всхлипывающего Оладушкина страдать на диване перед охрипшим за день телевизором и пошла по вечернему городу на тайное свидание со своей любовью.
И вдруг… Как гром среди ясного неба. Как затмение. Как наваждение. В витрине магазина поселилось новое платье, платье-мечта, всё в ярких цветах и узорах. Оно звало в прекрасные сериальные дали, где вечное солнце, мартини и поцелуи на террасе роскошного дома на берегу океана. Громко стуча сердцем, Мимозыря примерила мечту. Новое платье ожило и волнительно затрепетало маками на груди. На живописных холмах попы заколыхались пионы. Растительный орнамент полз по бокам и обвивал выступающие бёдра, украшенные страстоцветами. Платье простило ей все слабости и закрыло глаза на поражение в борьбе с кулинарными искусами. Оно отдало ей всего себя и доставило на самую вершину женского наслаждения, туда, где сияющие звёзды и космические дали. Мимозыря ощутила себя в эпицентре счастья. Без диет и прочих страданий. Снять с себя такую красоту было уже невозможно. Прошлая любовь в чёрно-белую полоску померкла. «А куплю-ка я себе ещё и леопардовые лосины!» – подумала Оладушкина, упругой походкой покидая в обновке магазин. Магеллановы облака её грудей играли на унылых улицах родного города яркими маками.


Анорекса Исхудалова, издалека увидев счастливую Мимозырю, подошла к ней, застыла лицом в фальшивой улыбке и спросила, кося глазами на платье:
– Почему ты сегодня не пришла рассказать нам о своих успехах? Девочки ждали твоих откровений.
– Я тут подумала... – замялась Оладушкина. – Не надо мне худеть. Мне и так хорошо.
– Как? – скукурузила лицо похудевшая заживо. – Ты предала свою мечту?
– Нет, – ответила Мимозыря и пошла дальше, переливаясь узорами.
– Но почему тогда не худеешь? – крикнула вдогонку Анорекса.
– А как жить на свете без мечты? – обернувшись, улыбнулась в ответ Мимозыря, и платье закружило её в танце.


Продавец шаурмы издалека приветливо помахал ей рукой. Оладушкина послала ему многозначительный воздушный поцелуй. Её лицо светилось блаженством. Ведь счастливому человеку размер его попы совсем неважен.



Другие рассказы: