В мире существует огромное количество оттенков красного цвета. Каждый язык на Земле находит для них свои слова: crven, rosso, rot, қызыл 빨간אדום կարմիր சிவப்பு ചുവന്ന රතු. Цветовая палитра Пантон определяет 100 тонов красного: от терракотового до сангрии. В отличие от мужчин, женщины их различают и активно используют в повседневной жизни. У Азалии Куделькиной с красным сложились особые отношения. Её лицо было подобно палитре, на которой всегда появлялся соответствующий моменту колер: нужно испытать испанский стыд – краснеет пуансетией, разгорячится на уроке сальсы – полыхает красной геранью, смотрит романтическое кино – и вся заходится азалиевым цветом. От чужой грубости дама переливалась от анемонового до терракотового. Её тайные желания были окрашены в рододендроновый.

Азалия жила в своём замечтательном мире, не замечая скверности повседневья вокруг. Это была неземная женщина, сотканная из утончённой оригинальности и изысканной необычности. Там, где у других в извилистых бороздах головного мозга кипит серая масса мыслей, у неё росли цветочки. Справа росли розовенькие. Они отвечали за прекрасную мечту. Слева - сиреневенькие цветочки жизненного опыта. Между ними порхали пестрокрылые бабочки сомнений и полыхали пламеннокрасные мексиканские маки. Они отвечали за необъяснимую любовь к художнице Фриде Кало. Когда наступала весна, в глазах Азалии плыл вишнёвый цвет и колыхалась цветущая сирень. В зависимости от времени года и настроения на клумбе в её голове цвели анемоны, глицинии, фрезии и прочая нездешняя красота. Но никогда, даже в лютую февральскую стужу, клумба не была пустой.

Любовь Куделькиной к прекрасному не знала границ. Порхая между мечтами, она украшала собой окружающий мир: длинной шеей, тонкими нервическими пальцами, стройными ногами и яблоковидной попой. Бельканто её беззаботного воркования разносилось по всему городу. Мужчины с восхищением смотрели ей вслед, а женщины искренне говорили неприличные слова. Но Азалия не обращала внимания на их злобствующую серость, потому что жила на удивительном облаке своих фантазий и терпеливо ждала сказочного принца. Девушка без любви - что цветок без солнца. Самой заветной мечтой Куделькиной была уютная лодка семейной жизни, плывущая под алыми парусами по волнам достатка и благополучия, ведомая твёрдой рукой суженого. Но время неумолимо шло, а принц всё никак не находился.

Женщина верила в предопредённость судьбы и регулярно предвосхищала её гаданием на картах. Из карточной колоды она получала знаки, просеивая их сквозь сито своих убеждений с упорством золотоискателя. Себя Азалия видела червовой дамой. В мерцающем пламени свечи она перелетала на леденцово-красных крыльях мечты через невзгоды тревожных предсказаний и не утрачивала лёгкости и беззаботности, даже когда судьба мелко гадила карточной швалью.

Многолетние экзерсисы сводили Куделькину с разными героями. Сначала был червовый король, красавец и романтик. Она мечтала, как тот увезёт её из постылой Прозябани в Париж. А там!.. Мурлыкающий шансонье на Монмартре, а не пьяные вопли глубокой ночью под окном. Музей мадам Тюссо, а не застывшие восковые лица дворовых алкашей возле подъезда. Алые паруса лодки семейного счастья взволнованно трепетали под ветром радужных надежд каждый раз, когда Азалия начинала свой регулярный ритуал. Но из гадальной колоды на стол сыпались семёрки и девятки пик - непременные слёзы несбывшихся ожиданий. Червовый король, ненасытный в своём распутстве, перебирал всех доступных женщин в городе и жениться ни на ком не собирался. Он возил в Париж своих разменных девок и тащил их не в музей, а на Пляс Пигаль, где порок клубится в каждой подворотне. А потом вместо ночной прогулки на кораблике по Сене напивался в баре отеля и смотрел на мир остекленевшими глазами. Свадебное путешествие в город влюблённых с королём мечты так и не случилось. На ухабах судьбы расплескались мечты Куделькиной о красивой жизни. Вдоволь настрадавшись по несбывшемуся, она продолжила мечтать.

Пиковый король был женат и напорист. В обмен на телесный низ он обещал в скором будущем свою временно несвободную руку и чёрное от долгих страданий с постылой женой сердце. Розовый цвет виртуальности, в который окрасился мир Азалии в этот момент счастливого затмения, подарил ей надежду, что жизнь вот-вот заиграет цветом фиесты в долгом счастливом браке с королём пик. Но время летело, а тот продолжал жить в своём чёрно-белом мире и дальше телесного низа в будущее не заглядывал. А его постылая жена всюду разъезжала на новом дорогом автомобиле райски красного цвета. Туз пик на залитой слезами скатерти возвестил о конце терзаний и освободил душу Куделькиной для новых ожиданий. «Ну о чём можно разговаривать с человеком, который не различает оттенки красного?!» – резонно рассудила Азалия, еле выбравшись из любовного приключения, в которое вляпалась по своей наивности.

Король треф был видным мужчиной с положенными его возрасту проседью и бесами. Своими манерами, утончённостью, статью и бархатным баритоном он доводил всех дам до восторженного исступления. Патока его изысканной лести обволакивала истерзанную душу Куделькиной, которая уже грезила, как они познают сладкий грех в объятиях друг друга. Но вскоре неожиданно выяснилось, что король треф больше интересовался валетами. «Не судьба!» - разочарованно вздохнула наша дама червей и, взяв в руки проверенную колоду карт, запульсировала своим пунцовым сердцем в ожидании бубнового короля, вальяжного многочегопредпринимателя.

Готовясь к судьбоносной встрече Азалия постигала хорошие манеры, глядя сериалы, и учила французский по надписям на коробочках от косметики. Утомлённая затянувшимся ожиданием корабля под алыми парусами, она была даже готова к симуляции счастья с благородным избранником. Но марьяж никак не складывался: то король был занят заключением выгодных договоров, то получал предложение, от которого невозможно отказаться, то дальняя дорога звала его в долгую командировку. Счастье ускользало. Прозябанский диалект французского приходил в негодность. На поле несбывшихся надежд Куделькиной среди маков и петуний начал пробиваться светло-пурпурный чертополох. Но она не сдавалась.

Обычным зимним вечером, накрасив губы помадой цвета красного танго, Азалия в который раз решила заглянуть судьбе в глаза. Изящно поправив шейный платок цвета фуксии, она зажгла свечу, глотнула из рюмки портвейна гранатового оттенка и раскинула карты. Колода, засаленная долгими годами надежд и мечтаний, зашелестела в руках Куделькиной. Из неё посыпались знаки судьбы.

В тот вечер карты обещали удивительный марьяж. Бубновый король сразу обозначил самые серьёзные намерения. Он настойчиво звал Азалию в долгое путешествие по жизни, обещая не скупиться на козырные наряды и украшения. Маковые поля ожиданий в её голове заколыхались под ветром скорых амурных перемен. Но неожиданно между ними легла дама треф, за которой тянулся шлейф неприятностей. Близкое счастье с морально неустойчивым бубновым королём замерцало вместе с пламенем свечи, а злодейка-судьба разродилась недоразумением – из карточной колоды вывалился помятый жизнью бубновый валет с повадками шестёрки.

В тот самый момент, когда валет, хитро подмигивая, коснулся стола, раздался настойчивый звонок в дверь.

Куделькина вздрогнула, обречённо вздохнула, взяла свечу и пошла открывать. На пороге стоял невысокий мужчина с ухмылистым лицом. Не прекращая давить на дребезжащий звонок, незнакомец одарил Азалию несвежей улыбкой и нарочито громко спросил:

– Здорово, хозяйка! Мужа на час вызывали?

Не успевшая пережить измену бубнового короля Куделькина неопределённо пожала плечами.

– Во даёт! У меня заказ на этот адрес, а она не знает! – громко возмутился муж на час.

Лицо Азалии приняло оттенок красной герани. Она обернулась и отрешённо осмотрела квартиру, в которую давно не ступала нога мужчины. В мире её радужных мечт не было места для земных дел, и поэтому реальная жизнь мстила ей сломанной мебелью, перегоревшими лампочками и подтекающими кранами.

– Вызывала! – сказала она после некоторого замешательства.

Мастер бесцеремонно прошёл мимо хозяйки в квартиру, обдав её своей вчерашней несвежестью. Азалии брезгливо поморщилась. Навозные мухи карточного проклятия зажужжали возле её прекрасного лица цвета фарфоровой розы.

– А почему свет не включаешь? Экономишь? – спросил незваный гость.

– Что-то там щёлкнуло, и свет в коридоре пропал, – ответила Куделькина и указала на электрический щиток.

– А ну-ка посвети мне! – сказал муж на час и, украшая речь незамысловатыми ругательствами, приступил к делу.

Филон Чванливый не отличался своеобычностью от многих других особей мужского пола. На улицах родного города он чувствовал себя уверенно: плевал на асфальт, бросал мусор, где попало, и позволял себе нецензурно выражаться при женщинах и детях. Он шумно мочился мимо унитаза, забрызгивая стульчак, и считал дурами всех, кто не делает это стоя. От беззаветной любви к алкоголю нос Филона приобрёл цвет красной глины. Именно с этой любовью он уже несколько дней боролся. Поэтому мир ему казался исключительно серым.

Азалия стояла, терзаемая сомнениями о своём будущем: как там король её мечты? Помнит о ней или навсегда пропал в тенётах коварной дамы треф? Что говорят брошенные на столе карты? Но оставить мастера без присмотра она не решалась.

Ковыряясь в недрах щитка, Филон вдруг спросил:

– Есть у тебя кто, или одна живёшь?

– Я женщина свободная, – неуверенно ответила Куделькина и привычно пошла рдяными пятнами.

– Бросил мужик, что ли? – слова, вылетающие изо рта Чванливого вместе с брызгами слюны, звучали как оплеухи.

Азалия зашлась ализарином с головы до ног.

– Да ты не переживай! – продолжил Филон. – Можешь со мной замутить. Я мужик что надо. Бабам нравлюсь. И работа у меня есть. На кусок хлеба всегда заработаю.

Азалия испытывала гадливость, слушая его. Щёки её горели кармином.

– А за что Вас женщины любят? – проявила неожиданное любопытство хозяйка.

– За это дело и любят. Ты не смотри, что я такой невысокий. Зато … у меня ого-го-го! – оживился Чванливый и неприлично почесал себя.

– Что Вы сказали? – лицо Куделькиной изменило цвет до карамзиново-красного.

– Так мы ж люди взрослые! Чего ходить вокруг да около – только время терять?! Я ж знаю, чего все незамужние хотят, – ответил Филон и состроил кривую мину на лице.

– Я не такая, – Азалия покраснела до цвета раскалённой лавы.

– Все так говорят. Вот была у меня одна бабёнка. Из приличных. Богатая. Разведённая. Квартира своя и дача. Влюбилась в меня – покоя не давала. Вызывала каждый день из-за всякой хрени. Я к ней прихожу, значит, а она открывает дверь в халате и бросается с порога…

– А вы зачем мне всё это рассказываете? – закипающий стыд занимался в Куделькиной благолепным порфиром.

– Так ведь всякий товар нуждается в рекламе! Вам же только прЫнцев подавай. А я хоть и не прЫнц, но подход к женщинам имею.

Словесный фарш непрерывным потоком пёр изо рта Чванливого. Азалия была отравлена гнусностью его речей, но продолжала слушать, вся во власти бубнового наваждения. Наконец работа была закончена. Филон с чувством гендерного превосходства посмотрел на хозяйку квартиры.

– Проверяй работу, хозяйка. Ничего вы не можете без мужиков! Курице не быть петухом, а бабе мужиком.

– Зря Вы так говорите! – ответила Азалия, киноварясь щеками. – Женщины многое могут делать сами.

– Знай, баба, своё кривое веретено. Вот что вы такого умеете, чего не могут мужики? – не унимался Чванливый.

– Мы умеем различать оттенки красного, – неожиданно для себя выдала Азалия и полыхнула алым пламенем.

Тут возникла неловкая пауза, связанная скорее с абстиненцией Филона, чем с его внезапно случившимся глубокомыслием. Вынужденная безалкогольная диета, лишив малых радостей жизни, за несколько дней изнурила усталый мозг Чванливого, и он иногда терял нить рассуждения. Помолчав минуту, Филон продолжил свою нехитрую партию соблазнения:

– А ты ничего такой бабецл! Мне сразу понравилась. И квартира у тебя большая. Могу пожить у тебя, если хочешь. Соглашайся! Женщина без мужчины, как зима без соплей.

Чванливый продолжал говорить, но Куделькина его не слышала. Она стояла, околдованная неотвратимостью карточного предсказания. Когда наваждение прошло, Азалия услышала внутренний голос:

– Что стоишь, как тетёха? Пригласи мужчину выпить чаю.

– Да как же можно? Я же его совсем не знаю, начала оправдываться она. – Да и не нравится он мне! Липкий и неопрятный, росту невеликого, изо рта пахнет.

– Маленький плохонький идёт – за собой нормального ведёт, – уговаривал её внутренний голос. – Возьми на развод, как рассаду.

– А как же бубновый король? – не теряла надежды Куделькина.

– Молодец красив, да на душу крив. Будешь ждать своего сказочного прЫнца – навсегда в девках останешься. Маленький, плохонький, да свой. Короче: кончай апельсинничать! Карты не врут! – не унимался внутренний голос.

– Может, чаю или чего покрепче хотите? – спросила осмелевшая хозяйка.

– Я в завязке, – ответил Филон, шмыгнув носом.

«Хорошо, что не пьёт» – отметила про себя Азалия. Неожиданно для себя женщина стала замечать в нём не только недостатки, но и достоинства.

– А поменяйте ещё лампочку в спальне, – на одном дыхании выпалила она и загренадинилась лицом.

– Вооот! Совсем другой разговор! – Чванливый торжествующе посмотрел на неё, ухмыльнулся и пошёл в комнату.

Используя короткую паузу, Азалия метнулась к остывающей карточной колоде. Любопытство было немедленно вознаграждено очередным предсказанием. Одно поспешное движение рукой – и на трефовый ковёр разочарований высыпались одна за другой десятка пик и шестерка червей. «Марьяжная постель!» – вздрогнула «дама червей», изменившись своим азалиевым лицом. Карты неотвратимо вели её навстречу новой жизни. Взволнованно дыша, Азалия перешагнула порог спальни, где мастер в дырявых носках уже взобрался на табурет и, кряхтя, потянулся к люстре.

– Надо еще ручку дверную поправить, скрипит она, как телега немазаная. А чего окно? Не прикрывается? Повело? Это тебе повезло, что я пришёл…

Сердце Куделькиной тревожно стучало обратный отсчёт. Она уже не слышала ничего из того, что говорил Филон. Но подмечала, как ловко он выкручивает перегоревшую лампочку, и как облагораживается при этом его красноглиняное лицо. Но мысль о том, что случайный гость будет гулять по цветочной поляне её фантазий, всё ещё пугала Азалию.

Вдруг табурет, на котором стоял Чванливый, взбрыкнул и опрокинулся с поломанной ножкой. Муж на час ругнулся и с грохотом рухнул на пол. Куделькина вскрикнула. Мужчина лежал, не шевелясь. Несколько тягучих минут она стояла и с ужасом смотрела на неподвижного мастера, не зная, что делать. За это время Азалия успела рассмотреть его толстые некрасивые губы, мясистые уши, крупный ноздреватый нос, жидкую светлую поросль на рыхлых щеках и большие кисти рук, которые так ловко укрощают бытовые проблемы.

Внутренний голос горячо шептал ей: «Ты посмотри, какой мужчина! Если отмыть, приодеть… А с лица воду не пить! Не гляди на лицо, гляди на обычай! Без мужа женщина, что лошадь без узды. С милым мужем и зимой не стужа. Останешься в девках в ожидании своего короля мечты. Выпавшую судьбу изменить нельзя. Принимай её смиренно и не ропщи!»

Лежащий неподвижно Филон вздрогнул и начал оживать. Азалия, затаив дыхание, взволнованно смотрела, как его некрасивое лицо меняет цвет от бургунди до красной авроры. Когда Чванливый открыл глаза, она была влюблена по уши.

Придя в себя, суженый первым делом освежил запас нецензурных слов. Неведомая сила подтолкнула Куделькину к нему.

– Ой, мужчина! Даже не знаю, как Вас отблагодарить! – затараторила она, подбирая подходящий ситуации цвет между кармином и кардиналом.

– Знаешь, знаешь... – глумливо подмигнул Чванливый.

Азалия зарделась. На звук дребезжащего камертона гнусавого голоса Филона струны её души вдруг отозвались взволнованным аккордом. От бесстыжей гнусности Чванливого Куделькина вдруг испытала странное чувство: стыдное и приятное одновременно. В глазах Азалии заискрило, потом что-то коротнуло в мозгу. Тёплая волна накатила откуда-то изнутри на пустынный берег её ожиданий. Всё вокруг замерцало клюквенным светом. Цветочки в голове закружились в неистовом хороводе под звуки птичьих трелей. Разогретая долгим ожиданием встречи, Куделькина улыбнулась своему внезапному счастью вымученной улыбкой ломовой лошади. Шёлковые трепетные волны побежали по её марьяжной постели. Что случилось потом – можно лишь догадываться, но Чванливый так и застрял в судьбе Азалии.

Вскоре в левом полушарии её головного мозга зацвела картошка, а через неделю на ней завелись колорадские жуки. Куделькина, не помидорясь лицом, вслух читала любые надписи на заборах и на равных вела диалоги с друзьями Филона. Альбом с репродукциями Фриды Кало на прикроватной тумбочке уступил место кулинарным рецептам. Азалия научилась различать десятки оттенков борща: от шарлахового до брусвяного. После пробуждения её щёки загорались утренней зарёй и фиеста не сходила со счастливого лица женщины до самого сна. И в жизни у неё наступил сплошной биттерсвит. Ведь любая шестерка при правильной игре становится козырной. Вот только не ясно, взяла фамилию мужа или так и осталась Куделькиной.



Другие рассказы: