«Однажды бациллы тлетворного западного влияния проникли в неокрепшие умы населения нашей великой страны. Началась эпидемия свободы. Да такая сильная, что заразилось почти всё население. Борьбу с ней, опираясь на хранителей духовности и вооружившись скрепами, возглавил наш Стабилиздент. С помощью стабиливизора и стабиломоновцев людей удалось быстро успокоить несмотря на отчаянное сопротивление гнусных продажных либерастов. Некоторых особо несговорчивых пришлось даже стабилизировать в землю».

Одобряй Легковеров-младший клевал носом от скуки. Он уже успел нарисовать на парте магическое слово, поиграть с соседом в морской бой, съесть втихаря принесённый из дома бутерброд, а урок стабиловедения всё никак не кончался. Время тянулось бесконечно. А за окном на ярком солнце зеленела молодая листва. Весна звала на улицу беспечными голосами и пением птиц.

«Постепенно стабилижуть переходного периода уступила место сытой стабильноватости, а вскоре всей стране пришёл стабилиздец. После этого был проведён референдум о бесконечном доверии Стабилизденту и принята новая Стабилитуция. И теперь мы все знаем, каким будет светлое будущее, в которое нас ведёт наш бессменный предводитель. Оно будет таким же, как и прекрасное прошлое».

Прозвенел долгожданный звонок - и учитель отпустил детей по домам. Он был ещё молодым и большая часть его жизни прошла в эпоху новой стабильности. Его рано постаревшие родители рассказывали, что во время эпидемии свободы деньги быстро обесценивались, месяцами не платили зарплату, были проблемы с продуктами и предметами первой необходимости. Голодающие нестабильные элементы обвиняли в этом власть. Даже пытались сменить её в ходе голосования. Но после стабилизации ситуации всеми возможно-законными способами, жизнь потихоньку вернулась в привычное русло. Родители что-то ещё говорили про перестройку и гласность, но смысл этих слов молодому учителю был не очень понятен.

По решению победившего большинства несознательное меньшинство должно было посещать добровольно-обязательные курсы по перевоспитанию, где его учили правильно голосовать и выражать восхищение происходящим в стране. Повсюду открывались кружки по бурным аплодисментам и всеобщему одобрению. Стабилизадость стала важным критерием при назначении на руководящие должности. Умение стабилизнуть начальственный зад до самого сердца очень ценилось в среде стабилократии.

Для закрепления в сознании граждан бессмертных идей стабильности была создана комиссия по переименованиям. Дело пошло. Языком стабильности народ овладел так быстро, что вскоре уже никто не помнил, как раньше называлось стабилектричество, стабилопровод или стабиливизор. Радикальные стабилинисты хотели даже переименовать интернет в суверенный стабилинет. Но авторитетная комиссия усмотрела в этом насмешку над самой идеей стабильности. И интернет назвали информопроводом, отделили от мировой сети, снизили скорость и включали по расписанию, о чём по всей стране возвещали сирены. Доступ в информопровод был разрешён не всем, а только политически грамотному большинству. Правом на подключение служил правильно заполненный избирательный бюллетень и выданный на его основе QR-код.

«Как много ещё нужно рассказать школьникам, чтобы они знали, как правильно гордиться своей Родиной!» - подумал учитель, и его глаза загорелись сопричастностью к чему-то великому.

В это время в доме с подтекающими удобствами диванный патриот своей Родины Одобряй Одобряевич Легковеров-старший устроился перед стабиливизором. Целый год он ждал этого дня и даже не пошёл на работу, сказавшись больным. Сегодня Стабилиздент выступал перед народом. За долгие годы стабильности был выработан сценарий, который не менялся ни на йоту. И в этот раз нестареющий отец нации начал речь, слово в слово повторяющую все его предыдущие выступления. Легковеров открыл бутылку пива и прильнул к экрану.

«Много лет назад волна оранжевой нестабильности прокатилась по некогда братским странам. До власти в них дорвались политические проститутки и пигмеи духа. Манипулируемые местным населением, они взяли ошибочный курс на развитие и подражание Западу. И что в итоге? К чему привело это заигрывание с собственным народом? ЛГБТ-сообщества подняли головы, нравственное обнищание ведёт нации таких стран к вырождению. Противоречия между разными группами несознательных граждан не позволяют избрать стабильную власть. Как следствие, люди живут в постоянном страхе перед будущим».

Одобряй всегда искренне злорадствовал на этой часть выступления.

– У нас всё стабильно, – продолжал вещать с экрана Стабилиздент.
– Мы – страна торжествующего большинства. Здесь не место меньшинству, о чём бы ни шла речь.
Одобряй обычно понимающе захихикал.
– И пусть мы отстаём от других по некоторым несущественным параметрам развития экономики, но это отставание тоже стабильно. А значит, не может не вселять в нас святую уверенность, что курс, выбранный нами, единственно правильный. Поэтому стабильность – наш выбор. Наша религия. Наш культ».

В этот момент Стабилиздент смотрел с экрана в глаза Легковерову взглядом мессии, и Одобряй чувствовал душевный подъём.

«Для свободного отправления гражданами стабилотических нужд по всей стране в ближайшее время будет построено ещё больше культовых сооружений. Я также поручил правительству проработать вопрос о передаче под эти нужды общеобразовательных школ, домов культуры и публичных библиотек…»

–- Пап! А когда начался стабилиздец? – спросил у Одобряя вернувшийся из школы сын.

– Давно! Ещё мои родители жили при нём, – нехотя оторвался от стабиливизора Легковеров-старший. – Не мешай!

«…Цены на продовольствие и коммунальные услуги будут стабильно расти несмотря на происки внешних врагов. Средства стабилизации для сдерживания агрессивных помыслов недругов, бряцающих оружием у наших границ, по-прежнему будут производиться в количестве, достаточном для предотвращения дальнейшего обеднения широких слоёв населения».

– А почему он случился? – не унимался мальчик.

– Да хрен его знает! Жили нормально, вроде стабильно. Но началась эта долбаная эпидемия свободы. Люди стали возбухать: то не так, это не так! Их, как его..., хотели принудить к стабильности, но пошёл такой расколбас, что всё развалилось. Еда в магазинах пропала. Водка по карточкам была, прикинь! Нас перестали бояться во всём мире! Хорошо, что вся эта фигня быстро закончилась. Кого надо – посадили, кто-то сам свалил из страны. И под руководством нашего бессменного Стабилиздента мы снова обрели уверенность в завтрашнем дне, – Одобряй окрепшим голосом завершил короткий экскурс в историю и сделал большой глоток пива.

Стабиливизор продолжал патриотично взвизгивать.

«Раньше национальной идеей было вставание с колен. Но время показало, что это – бессмысленное занятие, которое ни к чему не приводит уже несколько веков. По моему заданию учёные доказали, что народная энергия, которая тратится на вставание, расходуется впустую. Поэтому руководство страны приняло единственно верное решение, что в рамках курса на стабильность нашему народу правильнее будет оставаться на коленях и дальше. А сэкономленную энергию лучше потратить на безжалостную борьбу с иностранным влиянием».

– А почему стабилиздец случился именно у нас? – продолжил допытываться сын.

– А потому что мы – избранный народ. Мы лучше всех умеем гордиться своим прошлым. Ты что, не учил этого в школе?

– Учил, но ничего не понял, – шмыгнул носом мальчик.

– А ничего понимать и не надо. Просто верь всему, что говорят по стабиливизору, – Одобряй снова вперился в экран.

«Несмотря на то что цена народного достояния из наших недр растёт, мы будем поддерживать стабильно низкий курс национальной валюты. Ведь это – залог нашего успешного стояния на коленях».

– А вот Гоша Кандибобер из параллельного класса говорит, что стабилиздец – это когда всё стабильно х…, – мальчик запнулся и покраснел. – …плохо. И без него жить было бы лучше. А ещё он говорит, что скоро наступит полный стабилиздец, и тогда всем будет…, – сын снова покраснел.

«Многое предстоит сделать для повышения качества жизни на коленях. На деньги, изъятые у населения в виде налогов, сначала в столице и крупных городах, а потом и по всей стране появятся новые пешеходные дорожки для передвижения на коленях, выложенные тротуарной плиткой. Для удобства граждан во всех государственных учреждениях окна для подачи прошений будут оборудованы на уровне лица. И людям не придётся, как прежде, нагибаться долу и кланяться стабилократам, чтобы подать бумаги на рассмотрение. Скоро всё это можно будет сделать, не вставая с колен».

– Что ты сказал? – Одобряй оторвался от экрана и рассеянно посмотрел на сына.

– Он говорит, что людей специально заражают бациллами…эээ … патриотистого стабилококка через стабиливизор, чтобы они меньше думали. Это правда?

Отец снова глотнул из бутылки, воровато оглянулся и заговорщицким тоном ответил:

– Так, сын, – Одобряй показал пальцем в потолок. – Они там наверху лучше знают, что нам нужно.

– А ещё Гоша говорит, что по стабиливизору выступают специальные фальсификаторы смысла, чтобы задурить людям голову. И раньше он назывался телевизором, и … что туманную историю нашей страны всегда удобряли навозом исключительности.

– Пусть не стабилиздит этот твой Кандибобер, – прервал сына Легковеров и тревожно осмотрелся. – Напиши-ка на него донос! И нечего с ним водится. Этот либерасий сын хорошему не научит.

– А почему, если мы такие миролюбивые, то все должны нас бояться?

– Потому что мы крутые, а они загнивают! Это ж так просто! – ответил Легковеров-старший с чувством превосходства над неизвестным ему врагом.

«Конечно, будут исключения. Для обеспечения порядка на митингах в поддержку курса на стабильность силы правопорядка будут вынуждены ходить на западный манер, в полный рост. Но, обращаю ваше внимание, только при исполнении служебных обязанностей. В остальное время они будут, как и все прочие, гордо стоять на коленях…»

– Но на коленях неудобно бегать, играть в футбол и вообще, я не хочу всю жизнь провести на коленях, – не унимался Легковеров-младший.

– Привыкнешь! Ты же не хочешь новой эпидемии свободы?

«Мы успешно заменили так называемую свободу улучшением бытовых условий населения».

– Я не знаю, что такое свобода, – пожал плечами сын. – Я никогда не жил при ней.

– Ну вот! Не жили никогда – нечего и начинать! – Одобряй поставил точку в споре и повернулся к Стабилизденту.

«Люди, стоящие на коленях, более равны между собой. Я уверен, все последующие поколения скажут нам спасибо за то, что мы сохранили для них многовековой уклад наших предков».

– Папа! А неужели ты не хочешь что-нибудь изменить? – спросил сын.

– Стабилитеку надо платить, – жуя, ответил Одобряй-старший. – Тебя, обормота, выучить. Ты же мечтаешь стать менеджером по продажам этих, как их?.. стабилифонов… когда вырастешь?

– Да! – глаза мальчика загорелись мечтой.

– Вот! – торжествуя, произнёс отец. – Поэтому ты должен с детства учиться основам стабильности. А то которую неделю подряд получаешь по ним одни двойки. Стабилитряс ты этакий!

– Стабильность – основа патриотизма, – монотонным голосом ответил сын выученной на уроке фразой.

«У нашей страны великое прошлое, тяжёлое настоящее и всегда светлое будущее».

– Молодец! Сгоняй-ка в «Стабилитёрочку», купи мне пива и себе какой-нибудь стабиликолы. И не торопись! – Легковеров по-отечески улыбнулся и потрепал его по затылку, вытащил из кармана охапку мятых просаленных купюр с большим количеством нулей и протянул мальчику. Тот радостно убежал, а Одобряй снова впялился в экран.

«Я рекомендую всем при выборе меня на очередной бессрочный период поступить стабильновидно. И на всякий случай сообщаю, что для стабилизации поведения населения нашим силам правопорядка поставлены новые эффективные усмирители негативных эмоций «Кэшбэк».

Выступление закончилось, и несколько минут с экрана звучали бурные духоподъёмные овации. Легковерова-старшего буквально вспучило от гордости за страну, в которой ему выпало счастье жить, ни о чём не думая. После небольшой паузы ведущий продолжил:

«Сейчас в нашем эфире выпуск новостей». И дальше смотрите ток-шоу «Им мало не покажется!»

Главной новостью было выступление Стабилиздента. Воодушевлённые его речью участники встречи захлёбывались восторженной слюной, комментируя свои впечатления. Через полчаса диктор, делая страшные глаза и завывая недобрым голосом, продолжил зачитывать новости:

«Вчера на подступах к столице был задержан шаман-самоучка. После нескольких часов перекрёстного убеждения он признался, что был завербован международными силами тьмы с целью осквернить культ стабильности в самом сердце нашей Родины. Придя в себя, заблужденец сделал заявление, что каждый, кто уверует в стабилиздец, спасётся. А всё нестабильное меньшинство постигнет страшная кара! После оказанной первой медицинской помощи, прозревший будет помещён в специальное помещение для медитаций».

«Комиссия по международным непоняткам при Стабилизиденте выдвинула ультиматум французским производителям коньяка. С ноля часов завтрашнего дня коньяком может называться лишь продукция, произведённая на территории нашей страны. Если ультиматум не будет принят, то освящённая филлоксера будет наслана на их виноградники посредством новейших гиперзвуковых средств доставки».

«Правительственная стабилиграмма. В рамках секретной программы продовольственной безопасности страны для поддержания стабильно высокого уровня содержания пальмового масла в продуктах питания принято решение о безвозмездной оккупационной помощи странам, не желающим выполнять перед нами свои обязательства в рамках глобальной продразвёрстки. Теперь добровольные подразделения агротехников и механизаторов, а также тружеников сельского хозяйства на пенсии будут обеспечивать заготовку пальмового масла в местах его произрастания. Для подавления возможного ликования местного населения им дано право применять сеялки и комбайны, купленные на свои деньги в коопторге и сельпо». Доброжелательные лица добровольцев-механизаторов были скрыты на экране телевизора под масками и размыты. Они дружелюбно угрожали кому-то в сторону заходящего солнца.

В дверь надрывно позвонили. Одобряй испытал тревожное чувство редко обманывающим его органом и, шаркая тапочками по полу, пошёл открывать. На пороге, потрясая дубинкой, стоял стабилиционер и держал за воротник куртки Легковерова-младшего.

– Вы Легковеров? – строго спросил страж порядка казённым голосом.

– Я, – ответил он, вытягиваясь по струнке. – А что случилось?

– Ваш сын нёс оскорблятину в адрес Стабилиздента и публично выражал сомнения в нашей священной стабильности. Чувства верующих в неё были осквернены самым, что ни есть кощунственным способом. Свидетели и пострадавшие уже готовы написать доносы.

– Что Вы, гражданин начальник! – Одобряй подобострастно изогнулся перед стабилиционером. – Мы настоящие патриоты родины и верные слуги стабильности.

– Плохо воспитываете своего сына. Растёт либерастом. Не боится выражать собственные мысли. Сомневается в наших многовековых скрепах, колышет устои, – продолжил страж порядка, зачитывая обвинение по мятой бумажке.

– Позавчерань эти ваши грёбаные скрепы! Полный отстой! – горячился пленённый Легковеров-младший.

– Вот поработаешь на стройке вместо мигрантов. Там тебя научат правильно гордиться историей, – поигрывая дубинкой, произнёс стабилиционер и строго посмотрел на Одобряя-отца.

– Ваше премноговысокоблагородие, – залебезил Легковеров-старший. – Мы с удовольствием несём ярмо повиновения и, если Родине будет угодно, с радостью наденем ошейник покорности. Провинившийся отпрыск будет жестоко наказан во имя невинно поруганной Родины. Примите наше искреннее раскаяние.

Одобряй вытащил из кармана несколько купюр и с поклоном протянул их вмиг подобревшему служителю закона. Когда тот ушёл, Легковеров-старший, снимая ремень, угрожающе посмотрел на сына:

– Ты чё это папку опустил на деньги? Я тебя не для того за пивом послал, чтобы ты выступал на митингах.

– А что я сделал? Я пошёл в магазин, встретил Кандибобера. А он сказал, что нами руководят захватившие власть стабилизматики. И если их заменить на кого-то другого, то мы будем жить лучше. Люди станут хорошо зарабатывать, путешествовать по всему миру, перестанут бояться правды. А нас окружили люди и стали говорить, что мы позорим страну и что нам нужно сдохнуть. Потом пришёл мент. Гоша убежал, а я остался. И сказал, что не хочу жить в страхе, как они…

– Тссс… Что ты несёшь?! – Одобряй-отец дал сыну подзатыльник и нервно сглотнул. – Под монастырь нас всех подведёшь!

– Не хочу быть Одобряем! Стабильность ваша – унылое говно! Насмотрелись своего дебиливизора и стали стабилофренами! – Легковеров-младший выдернул шнур из розетки…

В наступившей тишине впервые в квартире Легковеровых послышался слабый голос здравого смысла. Одобряю-старшему стало страшно. Но от соседей сверху, снизу и сбоку продолжало доноситься: «В нашей стране за долгие годы многое изменилось, но ничего не поменялось. Вперёд! В светлое прошлое! На колени! Ура!»

Трясущимися руками отец включил в розетку священный ящик и поучительно произнёс в надежде, что кто-то ТАМ услышит его правильные слова:

– Стабилиздец – лучшее время для нас, Легковеровых! Мы его опора и надежда! При нём мы живём стабилиздато и даже не мечтаем о другом. Дед мой был Одобряем, отец был Одобряем, я Одобряй, ты тоже Одобряй. И дети твои тоже будут Одобряями. Такая у нас семейная традиция, – глаза Легковерова-отца лучились патриотическим пафосом. – Мы с гордостью живём на коленях и рады тому, что имеем. А если кому-то это не нравится – пусть валят. Помни об этом и верь в священный стабилиздец!

Оживший стабиливизор поддержал его бравурным речитативом диктора:

«… И процент населения, поддерживающий единственно верный курс, навсегда останется стабильно высоким».





Другие рассказы: