Миллионщик Франк Палладиевич Баблищев занимался самообманом. Он искренне верил, что все свои бесчисленные купюры нажил честным путём.

Но однажды за воскресным обедом он почувствовал лёгкий укол совести. Слегка удивившись этому странному событию, Баблищев махнул стопку водочки, закусил разносолами, прислушался к ощущениям и продолжил жить дальше как ни в чём не бывало.

Однако, уколы совести никуда не делись и даже участились. И не обращал бы на них Франк Палладиевич никакого внимания, но однажды он ощутил за собой грех. Ну, не то чтобы грех. М-а-а-а-аленький такой грешок. Но вполне себе заметный и ощутимый. Как соринка в глазу. Вечно занятый Баблищев отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и настойчиво продолжил богатеть.

Тем временем грех рос как на дрожжах и вскоре стал заметен окружающим, выдавая Франка Палладиевича с головой. Где бы ни появлялся Баблищев, тухлое удушливое облачко греха окружало его. С каждым днём оно увеличивалось в размерах и темнело. Через некоторое время подленький запах гнильцы выдавал приближение Баблищева за версту. Он вспомнил о совести, а потом задумался и о душе.

По счастливой случайности настоятелю храма Козлослава Похабника в Провонях очень не хватало какого-нибудь большого греха для починки крыши церкви и поправки семейного бюджета. Через дыру в прохудившейся кровле то и дело заглядывали бесы, искушая попа и попадью богомерзкими кривляньями и всякими похотливыми придумками, но сиротский быт супружеской четы не давал им достаточных поводов.

Жизненный опыт говорил отцу Звездонию, что нужно запастись терпением. Вселенское зло рано или поздно наметит новую жертву, и судьба приведёт заблудшую овцу в искупительные объятия его церкви. А пока поп жил ожиданием, плетя тенёта благолепия на вверенной ему территории: звездил детей за один МРОТ, продавал бенгальские огни по полтиннику за штуку, вёл воскресную школу патриотизма, венчал счастливых брачующихся и развенчивал опостылевших друг другу супругов.

Тем временем огромная зловонная туча греха Франка Палладиевича заслонила небосвод, мощно гремела и сверкала молниями. Надо было что-то с этим делать.

Однажды субботним вечером, выходя из барбершопа, отец Звездоний столкнулся борода к бороде с Баблищевым, которого судьба уверенно вела прямо в стойло раскаяния. Звёзды засияли на темнеющем небе надежды отца Звездония. Борода затопорщилась, словно наэлектризованная. Взволнованные переливы огней святого Эльма побежали по ней. Скорое облегчение Баблищева уже полыхало далёкими зарницами на горизонте новой жизни.

«Враг нашего спасения бодрено сторожит за нами чем-либо воспрепятствовать вход наш в райские обители. Главные орудия врага – это рассеянность, забвение, нерадение, многозаботливость о настоящем веке», – начал издалека отец Звездоний. Баблищев моргнул от неожиданности, и пятитысячная купюра сама выплыла из его тугого кошелька, переместившись в бездонный поповский карман. Святой отец знал о человеческих пороках всё. Через полчаса туманных намёков и бормотаний истощённый лопатник Франка Палладиевича вытошнил последнюю купюру. Баблищев испытал необычайное облегчение. Совесть не мучила его больше настойчивыми болезненными уколами. Одухотворённый миллионщик приложился губами к звезде на пузе отца Звездония, перезвездился сам и, присев в книксене, пошёл домой, напевая песенку Крокодила Гены из своего счастливого детства.

Редкую удачу поп с попадьёй отметили бутылкой «Вдовы Клико» под копчёную осетрину. На семейном совете было решено не сходить с пути истинного. Заблудшая и нашедшая путь к спасению душа Баблищева была обречена на вечную благодать.

Грехопадение – акт одноразовый. Процесс искупления бесконечен. Баблищев жил во мраке заблуждения. Его грех был огромен, как Вселенная, и не уменьшался, а только рос.

Отец Звездоний обрёл новый смысл жизни. Своё дело он знал хорошо: «Убойся любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения!» – говорил поп, осветляя душу миллионщика проповедями. Баблищев засомневался в честности происхождении своего богатства. Мерзкие крысы сомнения поселились в бункере его совести.

А святой отец уже через пару месяцев заменил истекающие купоросом звёзды на крыше храма на золотые и даже грезил рубиновыми с подсветом.

Франк Палладиевич истово уверовал в избавление от довлеющего над ним греха, который очень скоро трансформировался в новый «Гелендваген» во дворе храма и часы «Брегет» на руке отца Звездония. Помолодевшая усилиями пластических хирургов попадья щеголяла в «Гуччи» и «Луи Вюитоне». Скудная кухонная утварь, доставшаяся ей в приданое, сменилась изысканным мейсенским фарфором. Грех стяжательства оказался прилипчив.

«На алтарь суеты ты положил свою жизнь. И уйдёшь в мир иной, никем не оплаканный, ибо собираешь сокровища для себя, а не в бога богатеешь» – гнул свою линию отец Звездоний. Баблищев безжалостно отрезал от греха большие куски и заживлял образовавшиеся душевные раны щедрыми пожертвованиями. Каждый раз, лобзая холёные руки святого отца, он испытывал состояние, близкое к оргазму.

Бесы были участливы, не завидовали чужому счастью и помогали мечтать. И намечтали домик на берегу тёплого моря и маленькую фабрику бенгальских огней под Самарой. Опьянённый успехом, отец Звездоний повадился носиться подшофе по ночным дорогам с заблудшими прихожанками, выкрикивая в темноту нехорошие слова. Попадью тем временем бесы втянули в грех прелюбодеяния. Счастье виделось бесконечным.

Но однажды Баблищев не пришёл. Оказалось, что его грехами заинтересовались служители закона. Они пожаловали к отцу Звездонию, задавая вопросы о грехах Франка Палладиевича. А потом заперли миллионщика в казённом доме и тоже предложили искупление. На греховные деньги оборотни в погонах накупили квартир, новых автомобилей и не по разу свозили своих жён и любовниц на Мальдивы-Сейшелы.
Отец Звездоний тем временем ощущал непривычную пустоту в кармане. Смысл его жизни, только обретший контуры достатка, утратил былую чёткость.

Греха Франка Палладиевича надолго всем не хватило. Но на укрепившееся благосостояние отца Звездония оборотни в погонах посягать не стали. Ведь оно заработано честно. Более того, через некоторое время сами пришли к нему за отпущением грехов. Бесы ликовали.
Золотая звезда на куполе храма засияла с новой силой.




Другие рассказы: